Очарованная вальсом
Шрифт:
— А даме давали есть или пить? — спросил он.
— Думаю, нет, сударь, но могу навести справки…
Ждать дольше Ричард не мог. Пока конюхи запрягали, он уже проглотил несколько ложек еды. Выпив залпом бокал вина после того, что услышал, он побежал к саням. Он не сомневался, что грумам не хочется покидать теплую станцию, но они были вымуштрованы и промолчали, хотя все было написано на их лицах.
И снова вперед.
Дорога стала труднее, она то взмывала по горным склонам, то круто ныряла вниз, в долину, но лошади были свежие, крепкие,
Вперед, вперед!
Теперь они мчались по дикой местности без каких-либо признаков человеческого жилья. Впереди вырастала темная громада леса, надвигаясь на них, и там им пришлось сбавить скорость, ибо свет даже полной луны не проникал сквозь густо переплетенные ветки деревьев со снежными шапками.
Медленно продвигаясь по узкой и заснеженной лесной дороге, путники слышали лишь редкий хруст веток под копытами лошадей или уханье совы в отдалении…
Но вот лошади тревожно захрапели, и Ричард услышал вой…
Волки!
Этот же вой услышала и Ванда, но немного раньше, чем Ричард, когда сани, в которых ее везли, въехали в темный лес, и лошади внезапно захрапели и попятились. Только нещадно работая кнутом, кучеру удалось заставить их двигаться в нужном направлении.
Вначале Ванда не поняла, что это за звук и почему так испугались лошади, во всяком случае, волчий вой испугал ее намного меньше, чем похищение из дома баронессы, откуда ее провезли мимо Хофбурга, прочь из Вены.
Вначале она решила, что произошла какая-то ошибка. Она обернулась к человеку, сидевшему рядом с ней и правившему лошадьми.
— Вы говорили, что господин Мелтон ожидает меня во дворце Хофбург, — вежливо сказала она.
Ее спутник ничего не ответил, он, не отрываясь, смотрел вперед, на лошадей.
— Хофбург, — повторила Ванда. — Разве не вы сказали, что господин Мелтон ожидает меня в Хофбурге?
Мужчина опять ничего не ответил, и Ванда почувствовала, как сжалось ее сердце. Почти инстинктивно она приподнялась, и тут же ей на плечо легла сильная мужская рука.
В первую секунду она не поверила, что мужчина посмел тронуть ее и удерживает. Такое поведение слуги не укладывалось у нее в голове.
Но она быстро все поняла, обо всем догадалась. Это была ловушка, Ричард никого не посылал за ней. Как она могла оказаться такой глупой, наивной, чтобы сразу поверить, будто Ричард зовет ее в Хофбург? Хофбург! Наверняка это все подстроено Александром, он решил отомстить ей за то, что она отказала ему в ту памятную ночь во дворце Разумовского — посмела не подчиниться монаршей воле…
Но потом в ее памяти всплыло лицо Екатерины, и она поняла, кто во всем виноват! Екатерина следила за ней два дня назад, когда они с Ричардом отправились на балет «Зефир и Флора» в Оперу.
Они сидели с баронессой в ее ложе, когда Александр в сопровождении нескольких придворных появился в своей ложе на противоположной стороне зрительного зала. Среди тех, кто его сопровождал, была и Екатерина — Ванда посмотрела на нее,
Во время спектакля глаза ее вновь и вновь тянулись через зал к тому месту, где сидела Екатерина. Не без некоторой кольнувшей ей сердце зависти Ванда подумала, что Екатерина на редкость хорошо выглядит. На шее у той мерцало ожерелье из крупных изумрудов, декольте было настолько низким, что Екатерина казалась выше талии обнаженной. Изумруды сверкали в ее ушах, в волосах переливалась тиара из тех же изумрудов и бриллиантов…
Екатерина, улыбаясь царю, сказала ему, видимо, что-то забавное, и Александр весело засмеялся в ответ, а затем зашептал ей что-то на ухо. Ванда поняла, что в этот момент Екатерина заметила ее и Ричарда. Лицо ее резко изменило выражение, преобразилось от ревности, да так, что несравненная красота разом поблекла, как затмевается солнце наплывающим на него облаком.
«Она ненавидит меня… — подумала Ванда и с вызовом добавила про себя: — И я тоже ее ненавижу!»
С этого момента ей стало трудно следить за балетом, где в главной роли блистала сама синьорина Битоллини. Позднее Ванда так и не могла вспомнить ни сюжет балета, ни хотя бы одну музыкальную тему из него. В памяти осталась лишь ненависть, волнами захлестывающая ее из королевской ложи… Темно-карие глаза Екатерины неотрывно были нацелены на нее.
Невольно Ванде вспомнились слышанные еще в детстве истории про ведьм, которые могли вредить своим соперницам на расстоянии с помощью черной магии. Они наносили жертвам смертельные удары без внешних следов, не оставлявшие и шанса на то, чтобы выжить.
Ванда физически ощущала ненависть в цепком взгляде Екатерины, который словно касался ее холодным пальцем, или, как говорила ее старая няня, «пробирал до костей».
Весь обратный путь, сидя в карете, она мысленно упрекала себя. Под меховой полостью рука Ричарда сжимала ее руку — пальцы у него были сильными, надежными. Он ничего не сказал, не сделал ничего, что могло бы заставить Ванду подумать, что он заметил Екатерину в театре. Если эта женщина в прошлом и стояла между нею и Ричардом, то теперь все кончено, и просто глупо так волноваться.
Тайком, так, чтобы не увидела баронесса, Ванда прижалась щекой к плечу Ричарда. Этот жест был необходим ей для уверенности. Ричард заметил это ее движение и крепче сжал ее пальцы.
— Ты не устала?
Этот простой вопрос, в котором было столько нежности и заботы, заставил ее улыбнуться.
— Мы поедем на бал в зал Аполло?
Баронесса рассмеялась.
— У вас в последнее время было мало развлечений, что вам не хватает этого праздника для простонародья?
— А в чопорных гостиных меня клонит в сон, — весело отозвался Ричард. — К тому же в Аполло сегодня объявлены тирольские певцы. Поедемте послушаем йодли?