Очаровательна, но упряма

Суворов Олег Валентинович

— Мариша!

— Не, а чего такого, пусть скажет.

— Ну, во-первых, я надеюсь, что это произойдет в моей любимой Венеции, а, во-вторых, ты ведь сможешь поделиться с ней собственным опытом?

— Да, действительно, — усмехнулась Алина. — А то мне так страшно. Кстати, я хочу еще пива и шоколадку!

— Разумеется. — Я вскочил на ноги. — Сейчас принесу. Нет, но ты действительно выйдешь за меня замуж? — Обернувшись, я преклонил колено и поцеловал ее холодную руку.

— Я подумаю, — обнадеживающе улыбнулась она.

Я отправился к станционному магазинчику,

чуть не шатаясь и чувствуя, как подкашиваются ноги. Если это шутки, то очень жестокие и бессмысленные, ну а вдруг все это правда? Тем более, теперь этому есть определенное объяснение — она боится жить с отцом… Черт, вот бы узнать, о чем они сейчас говорят!

— Но, если это все правда, — заговорил я, возвращаясь и вручая ей шоколадку, — то когда мы с тобой пойдем подавать заявление?

— Скоро. У меня пока еще есть кое-какие дела.

— Ну, а как скоро?

— На следующей неделе.

— Ты серьезно?

— Да.

— Почему ты ей все не веришь? — снова вмешалась Марина, и я растерянно посмотрел на нее.

— Трудно поверить в неожиданно свалившееся счастье…

— Я замерзла, — заявила моя будущая жена.

Мы встали с бревен и дошли до платформы, к которой как раз подходила электричка.

— Все, вы бегите, а я пойду домой, — сказала Алина.

Я еще успел поцеловать ей руку, после чего мы с Мариной взбежали на платформу и вскочили в вагон.

— Нет, это все действительно серьезно, или вы меня разыгрывали? — спросил я, как только мы сели рядом.

— Серьезно, серьезно. Она сама стеснялась и попросила меня завести весь этот разговор.

— Ох, Боже мой! — только и вздохнул я. — Только бы мне сегодня не свихнуться. Это что-то невероятное… Слушай, ты есть или пить хочешь? Давай сейчас доедем до вокзала, позвоним Алине, а потом зайдем в «Русское бистро».

— Давай.

Мы так и сделали. Однако телефон Алины был занят, поэтому мы зашли в здание вокзала, сели в бистро и взяли несколько маленьких бутылочек «винного напитка».

— Скажи мне еще раз, что все это был не сон, — улыбаясь хмельной улыбкой, попросил я. — Ведь это же все ваши дурацкие шутки, не так ли?

— Нет, не шутки. Неужели ты ее так любишь, что никак не можешь в это поверить?

— Как — так? Я просто безумно, невероятно ее люблю, и каждый день, когда ее не вижу или не слышу, кажется мне пустым и бессмысленным. Порой я пытаюсь успокоиться и говорю себе: ну что в ней особенного, мало ли в Москве стройных девушек с милыми мордашками?

— И что же?

— А то, что стоит мне ее увидеть, как для меня уже не существует никого другого. Ее невозмутимый взгляд сводит меня с ума, а за одно только ласковое слово я готов отдать ночь с любой другой девушкой! А эти ее постоянные «ну, хватит» приводят меня в неистовство. Порой она ведет себя со мной так весело и лукаво, что у меня появляется надежда, что я ей не совсем безразличен. Но проходит какое-то время, мы встречаемся или созваниваемся — и я опять слышу те же холодные интонации, она опять ведет себя так, словно мы совсем чужие и только вчера познакомились! Хорошо, если она со мной играет,

а если она вообще обо мне не думает? Я-то думаю о ней каждый день на протяжении всех этих четырех лет нашего знакомства, она вошла в мою жизнь навсегда… Теперь ты понимаешь, что для меня значит сегодняшний вечер?

— Понимаю.

— Ну, тогда давай выпьем за мою свадьбу с котиком, на которой ты будешь свидетельницей со стороны невесты. Кстати, обещаю подобрать для тебя красавца-мужчину из числа своих приятелей, один из которых будет свидетелем с моей стороны.

— Спасибо. — И она засмеялась.

Бистро закрывалось — было уже одиннадцать ночи, поэтому мы вышли из здания вокзала, сели в метро и доехали до «Октябрьского поля». Оказавшись в подземном переходе, мы вновь позвонили Алине.

— Привет, Аль, ты уже спишь? — спросила Марина. — Олег тут хотел задать тебя один вопрос. — И она передала мне трубку.

— Слушай, любовь моя, я очень волнуюсь — ты еще не передумала?

— Нет, не передумала, — недовольным тоном, который бывает только спросонок, отвечала моя будущая жена.

— Это прекрасно, я просто безумно счастлив. Спокойной ночи и извини, что разбудили.

— Спокойной ночи.

Мы сели в троллейбус и доехали до общежития института связи — мой собственный дом находился в двух остановках от него.

— Слушай, Мариша, — предложил я, поглядывая на часы — была уже половина первого ночи, — я все равно не смогу заснуть, так что давай пить дальше!

— А давай! — без раздумий согласилась моя спутница.

Мы подошли к ночной палатке, приобрели большую бутылку «Мартини» и пару бутылок сухого, после чего направились в общагу.

Только здесь, когда мы уже поднялись в ее комнату, выяснилось, что соседок у Марины не было и она жила одна. Не хочу сказать, что именно в этот момент мне в голову стали закрадываться предосудительные намерения, нет, мне хотелось лишь пить и разговаривать — разумеется, об Алине.

Холодная ноябрьская ночь, тишина, пустая комната общаги, красивая девушка и много выпивки — все это чертовски напоминало мне веселые деньки собственной студенческой молодости… Дешевый портвейн, орущий хриплым голосом портативный магнитофон и тесно обнявшиеся в полутьме пары. А потом острейшее сладострастие под судорожный стон ржавых пружинных матрасов и самый циничный разврат, когда для того, чтобы обменяться партнершами, достаточно сделать два шага по холодному полу. И веселая путаница в одежде поутру, и дешевое жидкое пиво с похмелья… Черт, а ведь кажется взыграло ретивое!

Когда я, прохаживаясь по комнате, вдруг наклонился к сидевшей на стуле Марине и поцеловал ее в губы, в ее глазах мелькнуло не столько удивление, сколько самое откровенное любопытство. Она не особенно противилась поцелую, и тогда я мгновенно подхватил ее на руки и с некоторым трудом перенес на кровать.

— Стой, стой, а как же Аля? — спросила она, отводя мои руки, пытавшиеся расстегнуть ее блузку.

— Аля спит, и давай не будем ее беспокоить по пустякам, — пробормотал я, целуя теплую шейку и продолжая возиться с пуговицами.