Очаровательная незнакомка
Шрифт:
На следующее утро ее разбудил яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь оконное стекло. Энджелин была сама не своя от нетерпения – она никак не могла дождаться, когда сможет выйти на свежий воздух, где так весело и ярко светит солнце. И вот, облачившись в новый наряд, Энджелин в сопровождении Майры вышла из дому – впервые с начала болезни.
Они подошли к конюшне и обнаружили там Генри, который был занят тем, что готовил Храброго Короля для разминки. Теперь, когда коня как следует откормили и почистили, он выглядел настоящим племенным жеребцом. Генри вывел его на беговую
Ветер трепал его темные волосы, а на губах молодого человека появилась лукавая улыбка.
– Я смотрю, наша пациентка уже встала на ноги, – сказал он и добавил, отступив на шаг и любуясь Энджелин: – Похоже, надо устроить ей настоящий смотр.
Энджелин тоже взглянула на него с улыбкой и отвела со лба длинные черные локоны, взметнувшиеся от ветра.
– Воистину так! – с энтузиазмом, заимствованным у бабушки Руарка, ответила она. – Это мой первый выход в свет, и я радуюсь ему от души, – добавила она сдержанно. – И еще я хочу поблагодарить вас, мистер Стюарт, за новую одежду, что вы мне прислали.
И она крутанулась на каблуках, чтобы Руарк мог получше ее разглядеть. В этот момент Майра резко переменила тему, заговорив о чем-то другом и тем самым избавив Энджелин от необходимости упоминать ночные рубашки – не только сейчас, но, возможно, и в будущем.
– Если я вам больше не нужна, я, пожалуй, вернусь в дом, – заявила Майра.
– Можешь идти, Майра. Энджелин будет со мной в безопасности. А потом я отведу ее домой, – пообещал Руарк.
– Только не позволяйте ей утомляться, – предупредила Майра и ушла.
– Она носится со мной, как квочка с цыпленком, – весело заметила Энджелин.
Она уже успела привыкнуть и полюбить свою пожилую сиделку, так же как Майра свою юную подопечную.
Руарк аккуратно убрал со щеки Энджелин выбившуюся прядку волос.
– Ей постоянно нужно о ком-то заботиться. Я остался без матери, когда мне было всего три года, и если бы не Майра, даже не представляю, что со мною сталось бы…
– Извини, Руарк, – сказала Энджелин, жалея, что затронула эту грустную тему.
Он взял ее за руку, и они вдвоем направились обратно к изгороди.
– Ну что ты! У меня есть нэнни и Майра, так что я вполне счастлив.
Обвив Энджелин руками за талию, он посадил ее на верхнюю перекладину загородки.
– Ты пришла как раз вовремя. Сейчас Храброго Короля выведут на утреннюю прогулку.
Вскоре жокей и вправду подвел к ним жеребца и, взобравшись в седло, замер, ожидая наставлений Руарка.
– Не запали его на первой же полумиле. Сдерживай до последнего, а потом сразу пусти в галоп, – распорядился Руарк. – Посмотрим, как он пройдет эти последние метры.
– Слушаюсь, сэр, – почтительно отозвался жокей и пришпорил Храброго Короля.
Энджелин чувствовала себя, как несчастный родитель, дитя которого
– Энджел, все еще жалеешь, что потеряла коня?
– Не знаю, – честно призналась она. – До сих пор я была слишком больна, чтобы думать о нем. Да и сейчас у меня нет четкого мнения на этот счет. Мысли путаются… Я действительно благодарна тебе, Руарк, за все, что ты для меня сделал, но не знаю, может ли чувство благодарности перевесить горечь утраты того, что было мне по-настоящему дорого…
Боясь, что Руарк по глазам ее может догадаться о глубоко скрытых и действительно весьма путаных мыслях, Энджелин поспешно отвела взгляд и начала смотреть на скаковую дорожку. Рядом с ними стоял Генри, сжимая в руке секундомер. Руарк тоже вытащил из кармана часы, чтобы самому вести наблюдение. Вскоре Храбрый Король приблизился к отметке, обозначающей последнюю четверть мили, и вихрем понесся по дорожке.
Вот конь пересек финишную линию, и Руарк протяжно присвистнул.
– Двадцать восемь секунд! Неплохое время для первой тренировки, – с удовлетворением отметил Генри.
Руарк кивнул, соглашаясь:
– Завтра посмотрим, сможет ли он тягаться с Президентом.
Генри потрепал жеребца по шее:
– Держу пари, что этот парень не разочарует вас! Ну а сейчас я, пожалуй, отведу его назад в стойло.
И Генри повел громко фыркавшего коня на конюшню. Храбрый Король шествовал горделивой походкой, словно понимая, что впереди его ждет великая слава.
После ухода Генри Энджелин и Руарк какое-то время молча наблюдали за молодыми жеребятами, резвившимися неподалеку на обнесенном забором лугу. Их грациозные и чуть неуклюжие прыжки напоминали игру детей. Вздохнув от полноты чувств, Энджелин, наконец, сказала:
– Как они красивы, правда?
Руарк молча кивнул.
– Они как будто понимают, что рождены для бега.
– Это жеребята-двухлетки. Будущим летом мы начнем их тренировать, – пояснил Руарк.
– Я и не знала, что ты держишь скаковых лошадей. Теперь понятно, зачем тебе понадобился Храбрый Король.
Внезапный порыв ветра заставил Энджелин вздрогнуть.
– По-моему, становится слишком свежо. Как бы ты не простудилась.
Руарк помог Энджелин спуститься с изгороди, снял с себя пиджак и заботливо укрыл им плечи девушки. Складки одежды еще хранили тепло его тела, и Энджелин сразу же это почувствовала.
– Собственно говоря, я не собираюсь делать из Храброго Короля скакуна. Он нужен мне как производитель, – сказал Руарк, когда они не спеша возвращались к дому.
Энджелин удивленно посмотрела на него.
– Не собираешься делать из него скакуна? – переспросила она.
– Нет. Он не бегал целых четыре года, а это слишком большой срок. Правда, он происходит от знаменитых и весьма породистых родителей. Генри говорил, что отцом Храброго Короля был Калиф, а матерью – Принцесса Веллингтонская. Мне знакомы обе эти лошади.