Очаровательная шпионка
Шрифт:
— Пожалуйста… позвольте мне только объяснить…
— Но, моя дорогая мисс Редфорд, в объяснениях нет никакой нужды. Теперь, когда я знаю, кто вы на самом деле, я вижу, что все произошедшее было неизбежным. Тому, на ком лежит ответственность, подобная вашей, можно простить, если забытыми останутся несколько других вещей, таких как правда, доброе имя и честная конкуренция.
Разгневанный, что с его работодателем разговаривают столь неуважительно, мистер Джонсон шагнул вперед и с жаром сказал:
— Сударь,
— В таком случае, уверен, мисс Редфорд будет очень приятно сообщить вам это, — произнес граф с холодной усмешкой.
— Это лорд Кеннингтон, — упавшим голосом сказала Дорина мистеру Джонсону.
Его глаза расширились от негодования.
— В таком случае, милорд, позвольте сказать, что вам не следует здесь находиться. При всем уважении, вы — наш конкурент, и есть секреты, которые… которые…
— Успокойтесь, — сказал граф. — Если бы я хорошо пригляделся к вашему самодвижущемуся экипажу, вряд ли обнаружил многое, чего не видел раньше. Не так ли, мисс Редфорд?
— О чем он говорит? — спросил ее мистер Джонсон.
— Он говорит, — ответила Дорина, приходя в себя и наливаясь яростью, — оскорбительные вещи. Не нужно думать, что я вас не понимаю, сударь.
— Я не сомневался, что вы поймете, ибо я знаю, что вы очень умны. Конечно, я только теперь оценил до какой степени. Мое восхищение, сударыня! Вам удался знатный трюк. Вы совершенно одурачили меня, а я не верил, что такое возможно. Счастливо оставаться!
Граф склонил голову и отвернулся. Дорина смотрела ему в спину, одновременно переживая гнев и боль.
С одной стороны, она понимала, что не может винить его за выводы, которые он сделал. Но, с другой стороны, у нее тоже были чувства и теперь они вскипали. Как он смеетдумать о ней такое, как бы это ни выглядело?!
Сверкая глазами от ярости, она повернулась, оперлась на руку мистера Джонсона и пошла вместе с ним прочь.
После этого она говорила и делала все, что было нужно, но действовала как робот, ибо ее мысли были далеко. Она смутно осознавала, что сегодня день ее триумфа, но какое это имело значение в сравнении с горечью обманутого доверия в глазах графа?
Наконец принц отвел ее в сторону, как и обещал. Со смешком в голосе он сказал:
— Обморок был ненастоящий, не так ли? Я подозреваю, что Кеннингтон не знал, кто вы, и вы испугались, что я вас выдам. Что ж, вероятно, я бы так и сделал, так что вы поступили очень разумно.
— Благодарю, ваше королевское высочество.
— В какую маленькую игру вы играли? Узнавали его тайны, полагаю. Так что же в этом экипаже ваше, а что его?
— Сударь, я не шпионила за графом. Я просто хотела поработать с ним, чтобы больше узнать о бизнесе. А потом, — несчастным голосом добавила она, — все получилось ужасно.
— Он влюбился
— Он не влюблен в меня, сударь.
Принц тихо засмеялся.
— Мне лучше знать. Он не сводил с вас глаз, в то время как должен был смотреть на сцену. Я знаю это, потому что наблюдал за вашей ложей. Я смотрел по большей части на вас, но когда бы ни переводил взгляд на него, онсмотрел на вас.
Невзирая ни на что, сердце Дорины забилось сильнее от внезапной радости и вспыхнувшей надежды. Но потом она вспомнила, что произошло, и подумала, что никогда больше не сможет быть счастлива.
— Это бесполезно, сударь, — сказала девушка. — Он думает обо мне самое плохое и теперь всегда будет так думать. Я не шпионила за ним, но он мне не поверит. Между нами все кончено.
Принц Уэльский задумался над ее словами.
— Быть может, нет, — сказал он. — Кто знает, что может случиться? Смотрите, кто идет!
Вздрогнув от внезапного восклицания принца, Дорина подняла голову и увидела, что перед ними стоит граф. Он с каменным лицом наблюдал за ее беседой с принцем.
— Кеннингтон, дорогой мой! — весело воскликнул принц, хватая графа за руку и принимаясь энергично ее трясти, как будто не замечая ледяной холодности атмосферы.
— Признаться, не ожидал встретить вас здесь, — продолжал его королевское высочество. — В логове льва, так сказать. Вам пришлось силой пробиваться мимо стражников?
— Нет, я просто тихо зашел, — сказал граф. — Я не знал, что вы будете здесь, сударь, но раз уж мы встретились, могу я, с вашего позволения, воспользоваться случаем, чтобы предостеречь вас против поспешного решения?
— А, вы хотите продать мне собственный экипаж. Но готов ли он, мой дорогой друг?
— Да, сударь, готов. Я собирался провести как раз такой день, как этот, и пригласить вас на него. Возьму на себя смелость заявить, что моему самодвижущемуся экипажу под силу все возможное для модели Редфордов. Я уверен, что моя конструкция быстрее, мощнее и гораздо надежнее.
— И вы хотите, чтобы я посмотрел ее, прежде чем свяжу себя выбором, да? Что ж, на мой взгляд, очень справедливо.
— Спасибо, сударь. Когда вы вернетесь в Лондон…
— Ах, дорогой мой, я слишком нетерпелив для этого. Я хочу, чтобы экипаж был здесь завтра. Пошлите телеграмму на ваш завод, и пусть его доставят по железной дороге. Вам понадобится нанять локомотив. Возможно, будет лучше, если распоряжения на этот счет отдам я. Так они охотнее пойдут навстречу. Уверен, у вас найдется какая-нибудь грузовая платформа, которую можно прицепить к локомотиву. На станции можете запрячь в нее лошадей, чтобы преодолеть последний этап.