Очаровательное захолустье
Шрифт:
Корова, начав с какого-то продолжительного утробного сипенья, вдруг оглушительно замычала - видимо, выражая одобренье, - и стадо, разлегшееся вдоль берега, поддержало ее.
Полная победа, но... победа не бывает без проигравших - об этом я забыл. Все тоже слегка расслабились.
– А наверху "Колоса", - Петр, разнежившись, указал заскорузлым пальцем на верхушку нашего небоскреба, доминирующего в пейзаже, - Пень-хауз сделаем, как в Америке! Казино там заведем, стриптиз!
Женская голова
– Есть у меня в Питере один кадр на примете...
– размечтался и разоткровенничался Петр.
– Ну что, по рукам?
– повернулся он к нашему миллионеру.
– А это уж как молодежь скажет!
– Продолжая разделять и властвовать, Крот опять обратился к молодежи, к нашему будущему.
Те застенчиво потупились, не выражая, в общем, против стриптиза решительного протеста.
– ...А как же санаторий опорно-двигательный?
– был вынужден произнести я.
– Одним стриптизом марку не сделаешь!
Лучше, конечно бы, мне сказать это Кроту в качестве переводчика, переводя как бы с местного, с голоса народа. Но поскольку народ безмолвствовал, пришлось мне - раз никто этого не сказал. Даже сын тети Зины.
– ...Опорно-двигательный?
– Крот насмешливо посмотрел на меня.
– А что - у тебя плохо двигается?
Почему-то от него такого удара в спину я не ожидал. Общий хохот - в том числе и визгливый, женский - обозначал полную его победу и мое поражение... непонятно, правда, в качестве кого? Я вылез, оделся.
И никто - даже Петр!
– не сказал мне ни слова: я лишь услышал за спиной звяканье стаканов.
ГЛАВА 10
Любка встретила меня в холле.
– Уезжаешь? Может, зайдешь проститься?
– Да я расписание не знаю еще...
– Это я бормотал уже в лифте. Обиды, говорят, хорошо трансформируются в сексуальную сферу... говорят.
Мы вошли в ее полулюкс... Однажды - первая попытка была - мы пытались на море сблизиться с ней, в круизе: почему-то осенило нас в дикий шторм. Каюта была громадная у нее, качка высокая - и мы с протянутыми руками все время мимо друг друга пробегали. Кстати, и сейчас расштормливалось - я через окошко подглядел. Неспокойно синее море - словно на него уголовное дело завели. Но Любка пресекла мой взгляд - мол, штормит опять что-то...
– Это мы отметаем!
– просто сказала она, задергивая штору.
Но тут зазвонил ее мобильник. Она кинула яростный взгляд на меня - будто это я мог звонить, отвлекая.
– Да!
– резко сказала она, потом несколько сбавила тон, но разговаривала все равно агрессивно.
– Доход? Вам нужен доход? А зачем, позвольте вас спросить? Чтобы налога больше платить?!
Она явно была зла: сбили с интересного дела. Неужто такое из-за страсти ко мне? Не хотел бы встревать между ними, третьим лишним.
– Поэтому я прячу его. Вам интересно - куда?
– в том же стиле она продолжила.
– В землю закапываю!.. Абсолютно серьезно! Расходы на экологию, на зачистку почвы после военных! Устраивает вас?.. Хорошо, - трубкой брякнула. Еще проверять меня вздумал! Ноликов на конце мало!
– Круто ты с ним!
– А это пусть тебя не волнует!
Досталось и мне.
– ...тебя пусть другое волнует, - уже помягче сказала она.
– Что?
– уточнил я.
– "Кто", я бы сказала, - плечом повела.
– Ч-черт! Мне же работать надо, - вспомнил я.
– Полковник Етишин... А я, как назло, номер уже сдал... Не возражаешь, если я в гладильную пойду? Видел я тут гладильную, на углу коридора... Пойду... Можешь иногда заходить меня погладить.
– Ага. Утюжком. Чтобы выведать, где ты валютку прячешь.
Остаюсь!
Примерно через час Любка, нервно вздохнув, вышла на балкон. Грохот моря донесся. Ого!
– Твоя работа?
– Любка спросила, указывая в шумную бездну.
– Ну почему - моя?!
– Да-а, - размышлял я во тьме, под грохот моря.
– А с сексом, видимо, в моей жизни покончено навсегда... так же, как и с самой жизнью, видать. Но с сексом уж точно! И поделом ему! У меня с ним свои счеты. Издательство, которое вроде бы мои книги собиралось выпускать, целиком вдруг на сексуальные альбомы перешло. Так что к сексу я не испытываю ничего хорошего. И вот то, что сейчас происходит, - это месть ему. Страшная месть!
На этом я успокоился. Все. Хватит. До двух часов ночи - мучительный самоанализ, дальше - сон.
Крот на утренней заре ворвался. Я в ужасе открыл глаза: красный шар среди абсолютно черных туч! Где я?
– Ага. Вы снова вместе? Это хорошо!
– злорадно Крот проговорил.
– А что еще хорошего?
– холодно поинтересовалась Любка, запахивая халат.
– А больше ничего-о-о!
– Крот, присев, руками развел.
– Остальное все пло-охо!
– Что именно?
– деловито вставая, спросил я.
– А что ни возьми! Например - гений наш отвалил!
– ...Фрол?
– И Берха увел с его фондом! Так что вы теперь полностью на моей шее!
– Фрол ушел?
– тупо повторил я.
– Он самый! Придрался к какому-то пункту сто девять нашего договора - о том, что, оказывается, запрещены всякие контакты с общественностью помимо него. А мы вчера общнулись благодаря вам.
– Он поклонился мне.
– Спасибочки! И кто, интересно, донес?
– Взгляд его скользнул по мне, но отмел меня как предполагаемого доносчика - мало извилин. Он уставился на Любку: она?
– Теперь он к москвичам сбежал, к конкурентам!
– прорычал он.