Очень Большой Лес. Том 2
Шрифт:
Так прошло полчаса.
Лейтенант с Вероникой канули в колодец на дне Крепости и пока не вернулись, начав, очевидно, поиски разведчиков, улетевших ранее.
Костя принялся азартно собирать «демонского» кибера, не представляя, кем этот кибер может оказаться. Впрочем, Егора Левоновича это не тревожило, он был уверен, что ботанику не удастся собрать что-то работающее, не имея инструментов.
Учёный покачал головой. С одной стороны, молодой человек нравился ему кипучей энергией и нестандартным мышлением, помогавшим ему выдвигать экзотические гипотезы, многие из которых имели право стать реальными фактами. С другой – Костя совершенно не обращал внимания на такие категории человеческих взаимоотношений, как взаимовыручка, обходительность, внимание к окружающим, терпение и уважение. Парня явно воспитывали не отец с матерью и не бабушка с дедушкой, а компьютер, соцсети и абсолютно не заинтересованные в развитии духовности ребёнка новомодные коучи.
Впрочем, молодой кандидат биологических наук постепенно «оттаивал» в компании попаданцев, оказавшихся в экстремальной ситуации, и надежда на рост его самосознания была.
Егор Левонович усмехнулся этой мысли и сосредоточился на контакте с Сумасходом. Компьютер Крепости в последнее время стал глючить всё больше, и добиться от него каких-то откровений, да и просто ответов на деловые вопросы становилось всё труднее. Целые блоки его «мозга» перестали работать ещё сотни лет назад, а те, что остались в наличии и могли функционировать, потеряли многие связи, отчего собрать «мозги» в единое целое Карапетяну не удавалось, несмотря на открытие программ, корректирующих интеллектуальное состояние «пациента».
Так, Сумасход до сих пор не раскрыл оператору суть работы главного оружия базы, антенна которого – «эйфелева башня» – осталась неповреждённой, занимая центральную шахту. Как её включить, Карапетян уже знал, но пока не представлял, каким образом надо прицеливаться и какой режим использовать.
Не смог Егор Левонович активировать и многие важные системы Крепости, относящиеся к обслуживанию других оружейных комплексов, а также энергогенератора, и к обзору окрестностей (работала лишь одна камера в горловине шахты) вместе с разведывательными системами. Всё это оборудование имелось в отсеках, встроенное в стены и массив горных пород, но Сумасход не помнил, как его включать, и приходилось долго втолковывать ему, чего от него добиваются новые поселенцы.
Конечно, мышление Демонов Войны очень заметно отличалось от человеческого, несмотря на признание Леса Максиму Реброву о том, что Демоны являются в какой-то степени предками многих разумных рас «постдемонической» вселенной, в том числе и человеческой. Тем сильнее радовался Егор Левонович новым открытиям, реализуя свою природную тягу к исследованию тайн Мироздания, и переживал он, оставшись в Большом Лесу добровольно, только в связи с тем обстоятельством, что не может поделиться с коллегами своими наработками.
Во время общения с компьютером случались и неожиданные инциденты, когда Сумасход включал то, чего оператор не просил. Так, пару дней назад он ни с того ни с сего активировал систему обслуживания саркофагов, внутри которых спали, теперь уже вечным сном (многие превратились в скелеты), обитатели Крепости. Почему вдруг Сумасход решил включить энергопитание «гробов», выяснить не удалось, а Егору Левоновичу пришлось долго и терпеливо объяснять компьютеру, что оживлять Демонов не нужно, тем более что это казалось невозможным.
Выяснил физик и принцип действия энергосистемы Крепости. Как оказалось, она качала энергию прямо из горных пород и почвы Леса, то есть в сущности – из физического континуума браны-вселенной, и Егор Левонович назвал эту систему вакуумсосом.
Зато в Крепости заработала система нейтрализации непрошеных гостей, превращавшая лазутчиков, диверсантов и всех, кто проник на её территорию несанкционированно (казалось странным, что Демоны предусмотрели такой исход событий, но они это сделали в лучших традициях американских спецслужб, допускавших «сопутствующие потери»), даже не в пыль, а в молекулярную взвесь. Костя предложил назвать систему дезинтеграционной машиной или дезинтегратором, и Егор Левонович согласился. Этот необычный со всех точек зрения комплекс был также вживлён в стены отсеков и работал избирательно, так что можно было ликвидировать диверсантов (интересно, кто имелся в виду?) точечно. А Егор Левонович, изучив дезинтегратор и материалы по созданию Крепости, пришёл к выводу, что она вообще была не смонтирована в котловане, а выращена с помощью направленных нано- и биотехнологий. Демоны шли к созданию жилищ и машин от своей генетики, в их ДНК вплетались фрагменты растительных зигот, и это не могло не сказаться на архитектуре сооружений и на принципах построения социума.
Всё это представляло несомненный интерес для науки, и Егор Левонович в который раз подумал, что ему повезло и он счастливый человек, которому представилась возможность изучать не просто какой-то артефакт или неизвестное физическое явление, а целую вселенную!
Что-то привлекло внимание Карапетяна, увлёкшегося воспоминаниями. Он очнулся, пробежался «зрительным нервом» по череде отсеков перед глазами, в первую очередь поинтересовавшись ангаром (Костя увлечённо возился с фрагментами механизма, уже начавшего приобретать определённую форму), потом спустился на самое дно Крепости и замер, приоткрыв рот.
Из дыры, пробитой бойцами Максима Реброва в двери отсека, из которого начиналась шахта, вылезла в коридор кошмарная тварь! У неё было чешуйчато-ажурное тело, морда летучей мыши, имевшая черты хищника из одноимённого фильма, четыре членистые лапы и четыре крыла. Размер чудовища достигал размеров крупной земной кошки – барса. Выбравшись в коридор, оно заработало крыльями и поднялось в воздух, оглядываясь на дыру.
В следующую секунду из дыры вылетела струя шмелей, собравшаяся в подобие хищного клюва, а за ним пролезла в коридор ещё одна тварь, и ещё одна, и ещё…
Насчитав десяток «летучих мышей», Егор Левонович вскочил, ещё не представляя, что собирается сделать, бросил взгляд на экран беспилотника и увидел, что над кратером появилась колонна летящих друг за другом гигантских птиц. Опустился на сиденье, ошеломлённый происходящим. Птицы приблизились к беспилотнику, и стало видно, что это такие же «нетопыри», что и проникшие в Крепость через шахту.
Первый из них вспыхнул зелёным лучиком, луч развернулся в электрическую сеточку, и экран дрона стал серым.
Онемевшими губами Егор Левонович выговорил армянское ругательство. Что делать в такой ситуации, он просто не имел понятия.
Бежать в ангар, чтобы предупредить Костю, было нельзя, он потерял бы контроль над Крепостью. Хвататься за оружие и храбро преградить путь вражескому десанту он тоже не мог, так как никогда не воевал и принципов боевого противодействия не знал. Да и вряд ли смог бы остановить «нетопырей», сопровождаемых шмелями. Но и решение броситься в лифтовый отсек на поиски скрывшихся там лейтенанта Мерадзе и Вероники также нельзя было назвать оптимальным, и Егор Левонович сидел перед терминалом Сумасхода в позе роденовского Мыслителя, переводил взгляд с одного мысленно-визуального «экрана» на другой, не обращая внимания на текущие по шее и спине ручьи пота, а в голове мухой жужжала мысль: «Мы пропали… мы пропали… мы пропали…»