Очень Большой Лес. Том 2
Шрифт:
Контакт с Русским воздухоплавательным обществом (РВО) им обеспечил Савкин, у которого в аппарате РВО работал приятель, воздухоплаватель (аэронавт, как называли себя путешественники на воздушных шарах) и конструктор аэростатов по фамилии Галкин. Он и предложил «заговорщикам» шарльер, то есть аэростат, использующий для подъёма гелий, на котором не раз поднимался в воздух лично.
С корзиной пришлось повозиться. Стандартный аэрокунг не годился, в нём не нашлось места для аппаратуры Платова. К тому же для маневрирования на больших высотах требовался какой-никакой винт. Без
Чтобы доставить всё это хозяйство в Тюмень из Реутова, где располагалась штаб-квартира РВО: оболочку шара, небольшой электрический вентилятор и необходимые для крепления конструкции инструменты, пришлось организовывать рейс грузового Ил-76, на что потребовалось дополнительное время. Дорохову и его коллегам в этом плане повезло, что из Жуковского в Тюмень вылетал по своим делам военный транспортник, и Савкину каким-то чудом удалось убедить лётчиков взять на борт «секретный груз» для нужд местных чекистов.
Таким образом, одиннадцатого февраля в лагере исследователей «инопланетного растительного вторжения» под базой отдыха «Советская» собрались все участники «группы обеспечения безопасности» «Призрак», обсудили ситуацию и приступили к выполнению плана, начавшегося сборкой аэростата, призванного, по официальной версии, обеспечить контроль за территорией базы.
Для сборки «аэронавтам» был отведен ровный участок берега реки, в полукилометре от границ базы. С помощью БТР утрамбовали снег, обнесли площадку проволочным забором, и четверо специалистов, в том числе и главный аэронавт Николай Галкин, за два дня заполнили шар гелием, соединили его с «корзиной», в которой уместились три человека в гермокостюмах с ИКК, печка, приборы и пропеллер, превращавший это сооружение в подобие дирижабля.
Дорохов хотел было взять с собой и оружие, предположив, что если они прорвутся по «червоточине» в мир Большого Леса, то могут столкнуться с летающими «динозаврами», однако Галкин запротестовал, утверждая, что аэростат и без того перетяжелён, и генерал отказался от затеи.
Взлетели в тринадцать часов дня тринадцатого февраля. Дорохов счёл это совпадение позитивным.
Погода в районе базы стояла ясная, сияло солнце, ветра не было, лёгкий морозец под минус восемнадцать градусов пощипывал лица провожающих. Голоса звучали буднично, словно происходило рядовое событие типа пуска метеозонда, в то время как речь шла о проникновении в иную вселенную, и у Дорохова на миг в душе родилось ощущение, будто ему снится сон. Однако где-то недалеко взревел в лесу двигатель БТР, и эйфория прошла.
– Поехали! – скомандовал Андрей Тарасович.
Отпустили канат, удерживающий аэростат на месте.
Он медленно поплыл в небо, сопровождаемый взглядами оставшихся мужчин.
– Вы мне так и не сказали, что ищете, – обернулся к Дорохову пилот; шлемы они натянули, но забрала шлемов не загерметизировали.
– Дырку в небе, – пошутил генерал, глянув на молча возившегося у стойки с приборами Платова.
– Как она выглядит?
–
– А потом?
– Сегодня у нас в плане только поиск. Обнаружим, забьём в комп координаты, вернёмся. Завтра проверим, держится иномериана на месте или нет, запустим в неё беспилотник.
– И всё?
– Если вход в иномериану устойчив, попробуем подняться в неё и выйти в Большой Лес.
– Я так и не понял, что это за лес и где он расположен.
– Вернёмся, Дионисий Порфирьевич тебе всё объяснит.
Горизонт начал расширяться. Под аэростатом раскинулось белое поле, окружённое заснеженным хвойным лесом, пересечённое замёрзшей рекой. Строения дома отдыха с его парящими на морозе бассейнами стали удаляться. Гора сизо-синих, бурых и зеленоватых растений, накрывшая самый большой бассейн вплоть до стен корпусов, выглядела на этом фоне причудливым монументом.
Температура воздуха стала падать. На высоте трёх километров она достигла минус двадцати пяти градусов, и Дорохов велел загерметизироваться и включить обогрев кабины.
– Помедленнее, пожалуйста, – раздался в наушниках шлема голос физика. – Желательно вообще остановиться минут на пятнадцать.
Пилот стравил часть гелия. Аэростат почти застыл в воздухе – махина диаметром в двадцать с лишним метров серебристого цвета с изображением российского герба на боку.
– Хорошо, что нет ветра, – сказал Галкин: из-за маски на лице голос пилота стал невнятным.
– Это точно, – согласился Дорохов. – Пришлось бы ждать.
– Что мы всё-таки ищем? Как эта дырка выглядит?
– Никак не выглядит, она невидима. Только приборы и могут уловить, есть она или нет.
Помолчали, поглядывая в окошки «корзины»-палатки, пока аэростат оставался на месте.
Шли минуты, Платов нервничал, то и дело порхая пальцами по сенсорной консоли управления, сопел и на спутников не глядел. Работать в перчатках ему было неудобно, он злился, но терпел, понимая, что идёт проверка его идеи.
– Помочь? – предложил Дорохов, чтобы отвлечься от дурных мыслей.
Платов встал, выглянул в пластиковое окошко, потом откинул полог-дверь палатки, выглянул, ища глазами гору выпавших из иномерианы растений на земле.
– Нужно выйти точно над вершиной этой горы.
– Как скажете, – откликнулся Галкин, запуская вентилятор, винт которого торчал снаружи палатки.
Аэростат двинулся к северу, ориентируясь на пирамиду иновселенской флоры. Через десять минут он завис над горой и маневрировал в пределах десятка метров до тех пор, пока Платов не скомандовал:
– Стоп!
Сев на место, он снял перчатку и снова принялся играть на сенсорной панели какую-то «мелодию».
– Поднимаемся, но очень медленно.
Аэростат начал набирать высоту.
Дорохову стало скучно и холодно. Несмотря на обогрев кабины и гермокостюма, холод начал пробираться к телам аэронавтов, и когда аэростат поднялся до высоты в семь километров, Дорохов с тревогой подумал, что долго в таких условиях они не выдержат и перед следующим подъёмом надо будет что-то придумать для поддержания в кабине нормальных условий для работы.