Очень далекий Тартесс (др. изд,)
Шрифт:
— Одна? — Ксения удивлённо подняла брови. — Ну, знаешь ли… В конце концов, и по визору все можно увидеть.
— Правильно! — заявил Робин и потрепал её по плечу.
Вошёл Дед. Скосил сердитый взгляд на визор, поморщился.
— Отдохнул? — спросил Робин. — Как себя чувствуешь?
— Был бы вам чрезвычайно обязан, молодые люди, — отнёсся Дед к селенитам у визора, — если бы выключили эту мерзость.
— Иван Александрович! — взмолился кудрявый селенолог Макги. — Какая же это мерзость? Такие славные песни…
— Сделай, по крайней мере, потише. — Дед положил на тарелку салату. — «Славные песни»! — проворчал он. — Нету на вас Чёрного робота.
Робин подмигнул мне. Я понял и попросил Деда рассказать историю о Чёрном роботе. Я знал её в переложении Робина, но от самого Деда не доводилось слышать. Я готов был слушать все истории Деда подряд, лишь бы отвлечься от мысли о собственной невесёлой истории…
Дед отнекивался, но мы насели на него дружно. И он сдался.
Это давняя история, друзья. Теперь уже никто не помнит, как звали изобретателя, создавшего Чёрного робота. Но у истории причудливая память, и она сохранила имя Василия Крюченкова — первой жертвы Чёрного робота. Почему бронированное чудовище выбрало именно его — тайна, которую так и не удалось раскрыть. Ведь таких, как Вася Крюченков, было много молодых ребят, любивших громкую музыку. И почему первый Чёрный робот появился именно в Рязани, тоже неизвестно. Вообще появление Чёрных роботов с самого начала было окутано тайной.
Так вот, в то утро Вася Крюченков спешил на работу, во вторую поликлинику. Он был зубным техником, Вася Крюченков, и к тому же хорошим зубным техником.
В те времена люди с удивительной лёгкостью запивали огнедышащий борщ ледяным пивом, и зубы сначала «сводило», а потом они начинали портиться, и поэтому хороших зубных техников очень ценили. В том числе и в Рязани, конечно.
Вася Крюченков спешил на работу, потому что он не любил опаздывать, и ещё потому, что с утра ему предстояла ответственная примерка нижней челюсти одному больному.
Этот… как они назывались… троллейбус был переполнен. Кто читал газету, кто смотрел в окно, а кто сидел, уставясь на стихотворный плакат: «Всегда следи за чистотой, веди себя культурно, билет использованный свой бросай, товарищ, в урну!» Тогда любили такие плакаты. А пассажиры помоложе делали то же, что и Вася: слушали портативные приёмники, транзисторы, как их не совсем правильно называли. А так как владельцы этих самых транзисторов слушали разные передачи, то все пассажиры в сотню ушей одновременно воспринимали примерно такую звукосмесь:
Нападающие армейцев навесили мяч на штрафную… Говорят, не повезёт, если чёрный кот дорогу перейдёт… Однако, при рассмотрении законопроекта верхняя палата,.. А теперь поставьте ноги на ширину плеч… В целом по области на сто семь и две десятых…Васин сосед, этакий пожилой дядя с печальными глазами, выцветшими то ли от возраста, то ли от ежевечерних сидений у телевизора, оторвался от журнала «Здоровье» и сказал с лёгкой укоризной в голосе:
— Вы бы потише, молодой человек. Нельзя же так… Некультурно…
Вася искоса глянул на соседа, вернее, на измятый лацкан его пиджака. Замечание было настолько смешным, что Вася даже не счёл нужным ответить. Он только немного прибавил громкость, предоставив соседу возможность дойти своим умом до осознания несуразности собственных слов. Другие владельцы транзисторов тоже прибавили громкость, потому что им хотелось слушать свои любимые передачи, а не Васину. Личный вкус — это ведь главный признак индивидуальности человека.
Сосед отодвинулся от Васи как только мог. Прямо вжался в стенку троллейбуса. Что-то он ещё сказал, Вася разобрал одно лишь слово: «некультурно». Но и тут Вася не вспылил. Только бросил снисходительно:
— Эх вы, не знаете, что радио — это культура.
И уже этот троллейбус, набитый музыкой и прочим радиовещанием, подходил к Васиной остановке у второй поликлиники, как вдруг…
В раскрытом окне мелькнуло что-то чёрное. В следующий миг нечто жёсткое и холодное стиснуло Васины колени…
Вася был абсолютно прав, сказав, что радио — это культура. Более того: вы прекрасно знаете, друзья, какой гигантский вклад внесло радио в человеческую цивилизацию.
Правда, Александр Степанович Попов не мог предвидеть всех последствий своего великого изобретения: он помышлял главным образом о спасении кораблей.
Не задумывался о последствиях и Томас Эдисон, изобретая систему звукозаписи. Он, наивный человек, очень обрадовался, когда первый фонограф прохрипел:
Ах, у Мэри был ягнёнок с шёрсткой белоснежной, И куда б она ни шла, он бежал за девой нежной…Радио произвело переворот в человеческой жизни почти столь же значительный, как изобретение нашими предками ям для ловли мамонтов. Но если мамонтоловки были полезны во всех отношениях, то радио, кроме несомненной пользы, стало со временем приносить несомненный вред.
Рупоры уступили место диффузорам магнитодинамиков, граммофонная пластинка — магнитной ленте. И уже не только в городах, но и в некогда тихих райцентрах орали, содрогаясь от собственной мощи, динамики.
Страшные динамики проникли в поезда и пароходы, даже в автобусы дальнего следования. Почему-то было принято считать, что пассажир желает слушать музыку с раннего утра до позднего вечера. И если он пробовал протестовать, то всё равно его слова тонули в оглушительном лае: