Очень дорого сердцу
Шрифт:
У организма свои представления о способах борьбы с шоком и стрессом. Хоть и понимала, что плакать сейчас совсем ни к месту, но слёзные железы уже начали свою работу по самоочищению, заволакивая мои глаза туманом. Мне и так с трудом давалась эта бесконечная лестница в подъезде, готова была снять каблуки и пойти босиком, а тут ещё слёзы. И из носа вот-вот потечёт… “Аля, дыши, дыши глубже…” Ничего не видя перед собой, шла по наитию, не меняя темпа, иначе бы ещё и ноги себе переломала, как вдруг врезалась в кого-то. Оступилась от толчка, но меня поймали за локоть. Демид? “Только не он, пожалуйста…” Подняла голову, стараясь рассмотреть мутными глазами стоящего передо мной человека и шумно выдохнула,
[1] Сорта шампанского по количеству сахара
Глава 12
Ангелоподобный Азаров, наверное, был мне послан свыше, когда до них дошли речи Галины Германовны. Так сказать, уравнять дневной баланс дерьма и мёда. Вопросов к его появлению было куча, но сил разбираться с этим сейчас у меня нет. Клим, всё ещё придерживая за локоть, молча вывел меня из лестничного лабиринта.
— Где здесь остановка? — покрутила я головой, как только мы оказались на улице, не соображая, в какую сторону теперь нужно было идти.
— Далеко, — ответил тот, и мне показалось, что я уловила злые нотки в его голосе, — садись в машину.
Не сопротивлялась, села, хотя понимала, что всё происходящее странно, даже нереально. Как он появился здесь? Зачем возился со мной? Куда вёз? Отчего такой злой? Но у меня настолько притупились от шока чувства и разум, что мне проще было делать всё то, что Азаров говорил, чем выяснять отношения и принимать решения самой.
Ехали в тишине. Я отвернулась к окну. Как раз вовремя: из глаз и носа потекло. Быстро справилась с сыростью на своём лице с помощью бумажных платочков, шумно шмыгнула носом пару раз, и на этом всё, истерика закончилась. Годы тренировок по подавлению эмоций даром не прошли. Пролившиеся скупые слёзы не только позволили чётко видеть, но и мысли привели в порядок.
— Куда мы едем? — спросила хмурого, сосредоточенного на дороге Клима.
— Туда, где можно напиться без посторонних глаз.
— Зачем нам пить? — не унималась я.
— После такого только алкоголь поможет…
— Какого такого?
Клим посмотрела на меня с сомнением, будто я нарочно изводила его тупыми вопросами, а на самом деле всё и так было понятно. Не отвечал, лишь покачал головой и снова отвернулся к лобовому стеклу. Мысли о Демиде, Галине Германовне, теперь вот и о Климе нашинковали мой мозг просто не просто в винегрет, а в фарш. Не могла понять, как у него это получилось (по лицам читает или ясновидящий), но Азаров дело говорил — надо было выпить.
Машина остановилась у какого-то закрытого клуба. Закрытого не в смысле членства, а в принципе закрытого — по графику работы он открывался в 19:00. Но физиономия Клима и тут сотворила чудеса. Нас двоих разместили у барной стойки, на которую радушный бармен выставил бутылку Кальвадоса[1], пару стаканов, ведро со льдом, тарелку оливок, а сам растворился. Азаров разлил, и мы, не чокаясь выпили по первой. Обещанного грушевого послевкусия я не ощутила. Зато крепость алкоголя обожгло нутро так, что снова навернулись слёзы. Быстро закинула в рот кусок льда, на что сидящий рядом только снисходительно хмыкнул.
— Откуда ты там взялся? — наконец, я задала вопрос, который интересовал меня с самого начала.
— Я там живу.
— И Демида знаешь?
— Знаю.
— А, точно, соседи же…
— Нет, точно не соседи, — передразнил он меня и ухмыляясь добавил: — Братья.
Я развернулась к нему всем корпусом, не веря услышанному:
— Он что — Азаров?!
Мы смотрели друг на друга, я — недоверчиво, Клим — как на слабоумную. Настала его очередь удивляться.
— Ты пришла знакомиться с матерью, не зная фамилию своего парня?! — Азаров улыбнулся
Э, Боженька, может хватит шуток? Только мысли более-менее в кучу собрала, а тут такое… И как меня угораздило в эти хитросплетения попасть? Я, насупившись, молчала. А Клим моё сопение истолковал по-своему — налил по второй. И снова выпили молча. В этот раз пошло лучше, лёд уже не понадобился.
— Крепко она тебя приложила? — не глядя на меня, спросил собутыльник.
— Как видишь, живая осталась. — Теперь пришла моя очередь грустно усмехаться. — Правда, как у той бедной мушки, одну за другой ножки повыдёргивала, крылышки отщипнула и со словами «Можешь лететь» щелчком в светлое будущее пнула. — Покрутила в руках пустой стакан, помолчала и добавила: — не думай, что я настолько наивная. Я всегда знала, что не подхожу Демиду. И ему об этом говорила. Дело даже не в деньгах и положении. В одном Галина Германовна права — я ведь никакая…
— Она сама — никакая! — Азаров взвился, глаза кровью налились, ноздри раздувались, даже кулаки от напряжения сжал. — Была никакой, пока отец её не вытащил в люди. Она, как аскалаф[2], выпивает жертву досуха и шкурку на память оставляет. Отца угробила своим «надо ещё, хочу больше», теперь за Демида взялась, ненасытная стерва…
Я в шоке посмотрела на него:
— Это же твоя мать…
— Ты не представляешь, как я её ненавижу… — Разлил по третьей. Видя, что я не поддерживаю, выпил сам. — Я ведь предупреждал брата, что так и будет. Ещё тогда, когда к тебе в магазин приходил… Это же Демид меня привёл. Пойдём, говорит, девушку тебе покажу… Я как тебя увидел, во мне оборвалось всё… А он глазами блестит, светится весь от счастья, никогда его таким не видел… — Клим повернулся и посмотрел мне в глаза, с такой тоской, словно это он во всём случившемся виноват. — Аль, он правда любит тебя… Демид мне только вчера сказал, что собирается вас с матерью знакомить. А я, как назло, в Краснодар по делам уехал… Спешил, но всё равно… Хотя, от меня помощи…
У меня от его взгляда и слов внутри всё сжалось, горло перехватило. Стакан ко рту несла, и видела, как рука дрожит. Кальвадос ком из горла прогнал, да только не далеко, застрял он в районе солнечного сплетения, раздавая тупую боль во все стороны за грудиной.
— Откуда ты… — осеклась, потому что голос не слушался, — откуда знал, что так всё будет?
— Потому что на себе испытал мамино благословение. — Клим не говорил, выплёвывал слова, будто грязь к языку прилипла. — У меня девушка была, на первом курсе. Мать её в глаза не видела, но справки навела, и мне ультиматум поставила — расстаться по-хорошему или хуже будет. Ей. Я посмеялся, думал блефует. А через некоторое время девочку мою из университета выгнали, якобы взятку преподу давала… Матушка даже скрывать не стала, что это её рук дело. Я просил, умолял, обещал, что больше не стану с ней видеться. Знаешь, что она мне на это сказала? «Вспомни, когда следующий раз решишь меня ослушаться, что не сам подставляешься, а другим жизнь калечишь. Сиди на попе ровно, ешь у меня с ладони, да команды выполняй. И будет у тебя в жизни всё зашибись».
Слушала его историю, а голову туманом заволакивало. Хороший всё-таки кальвадос, плавно накрывал. Да только от тумана этого на душе вообще не легче. Наоборот, обида, разочарование и безысходность острее проступать стали.
— И как живётся тебе?
— Херово живётся. Повесился бы давно, да Демида не могу бросить…
— Разве он не видел всего того, что с тобой происходило?
— Незадолго до этого отец умер. Демиду пришлось с головой в работу уйти, чтобы холдинг не посыпался. Ему и без меня тяжко было…