Очень дорого сердцу
Шрифт:
— А холдинг? — спросила больше для того, чтобы не повисла неловкая пауза.
— Да что ему сделается? Демид — хороший управляющий. Колёсики крутятся, денежки идут. На него даже москвичи выходили с предложением выкупить бизнес. Времена меняются, Москва активно вкладывается в провинции, подгребают под себя всё более-менее стоящее. А у них, сама понимаешь, другие деньги, другие возможности. Демид пока не соглашается, хотя предложения очень даже выгодные. Мамаша наша, кстати, пыл свой поумерила. Понимает, что это здесь, в провинции, она особа привилегированная, что-то значащая. Но есть уровень повыше, покруче, и до него она явно не дотягивает. Ты в курсе, что она недавно о тебе справки наводила?
А
— С чего это вдруг? — степень моего удивления зашкаливала.
— Как я уже говорил, Демид с матерью практически не общаются. Я, кстати, тоже. Раз в неделю в обязательном порядке «семейный» ужин больше похожий на поминки, да брату приходится в силу своего положения и должности светиться с ней на мероприятиях всяких. Она же теперь руководитель благотворительного фонда нашего холдинга… Так вот, этой весной, на приёме у губернатора по случаю Дня победы, на который он обязан был сопровождать маман, та увидела, как Демид, словно хороший знакомый, общается с одним армейским генерал-лейтенантом. Ты же знаешь, она падкая на такие вещи, особенно если у нового знакомого имеются государственные награды… — Видя, что я так и не поняла, к чему он вёл, Клим добавил: — Захаров Юрий Петрович.
— Дед мой что ли? — всплеснула я руками.
— Ты всё чуднее и чуднее, сестрёнка, — Клим по-доброму усмехнулся, — у неё дед — генерал-лейтенант, а она вся такая скромная…
— Ну, он в отставке давно… — пыталась оправдаться я, — да и звание это — его, моя здесь какая заслуга?
— Вот-вот, — Он показал на меня пальцем, — и я о том же. Демид так же не в курсе был. Сам мне рассказывал, что, когда увидел Захарова в кителе полном орденов-медалей, даже говорить толком не мог. Зато заслуги твоего деда очень даже по душе пришлись матушке. Засуетилась она, велела помощнику своему разузнать всё о тебе. А теперь… — Клим застучал пальцами по столешнице, изображая барабанную дробь, — смертельный номер! Помощнику удалось накопать, что Стрельцова Алевтина Павловна, внучка генерала Захарова, является любимой крестницей строительного магната Питера и Ленобласти Мелехова, а, если брать в расчёт сплетни, ещё и его единственная наследница!
— Вот людям заняться нечем! — сокрушённо покачала я головой. — Сам Мелехов ещё ничего о своих наследниках не знает, зато слух уже есть…
— Алька — ты мой кумир! Мать, услышав такие новости, неделю с мигренью лежала, стонала, понимая, какого журавля упустила, точнее сама выгнала…
— То есть теперь получается, что я завидная невеста?
— Ещё какая завидная! — подтвердил мою догадку Клим. — Как бы я хотел увидеть вашу теперешнюю с ней встречу, посмотреть, куда Галина Германовна засунет свою гордость, когда станет выворачиваться и подлизываться…
— Замолчи, меня сейчас стошнит…
— Да только Демид матери такой скандал закатил, когда она попыталась заикнуться о вашем воссоединении…
— Он против? — я подалась вперёд, словно от ответа зависела моя дальнейшая жизнь.
Но услышать его мне было не судьба — в прихожей громко хлопнула дверь, а звонкий голос Городовой сообщил:
— Я дома.
Мы застыли с Азаровым друг против друга, как два нашкодивших школьника, которых вот-вот поймают на попытке прогулять уроки.
— Лен, а ты чего так рано? Говорила же, что задержишься? — выговорила я в сторону коридора, а сама наблюдала, как Клим жестами спрашивает: «Что теперь делать?».
Развела руками, а Ленка, не зная, какой сюрприз ждал её на кухне (надеяться, что она обратит внимание на мужскую обувь в коридоре, — безыдейно, она была абсолютно невнимательна к таким мелочам), зашелестела чем-то и одновременно затараторила:
— Да вот, встреча отменилась. Блин, я эту запись
На слове «гинеколог» мы с Азаровым-младшим синхронно замерли, но у меня хватило ума попытаться послать подруге звуковое предупреждение:
— Лена, ты это…
— Аль погоди, не могу босоножек расстегнуть… — перебила она, и моё предупреждение пропадало даром. — Короче, врачиха эта — дама с юмором, говорит: две недели задержки есть, одна ночь погоды не испортит… — На этой фразе Клим вскочил со стула, но я поймала его за руки. — Приём на завтра перенесли. Пришлось на работе на первую половину дня отпроситься… Чёрт, да что с этой застёжкой не так? — Я выдохнула, надеясь, что Городова больше не станет вещать о своих личных проблемах на всю квартиру, хотя она и так уже много сказала, но та упорно продолжала рыть себе яму. — Говорила же Азарову, что один презерватив лопнул…
Упомянутый Азаров побледнел и вытаращился на меня. А я что? Сама в шоке была. Так нас и застала появившаяся на пороге кухни Ленка: стоят два дурочка, друг друга за руки держат и глазами лупают. Городова быстро сообразила, чем вызван наш шок, промямлила: «Я кажется ключи от кабинета забыла в кабинете» и пулей устремилась к выходу.
— Лена!
Клим сорвался за ней следом, а я опустилась задницей на пол и начала ржать во весь голос. И как после этого не уверовать в происки судьбы?
Даже не удивилась, когда следующим утром застала на своей кухне взъерошенного ото сна Клима.
— Доброе утро, — сказала я и, налив в кружку чай, уселась напротив него за стол, — где она?
— Спит, — ответил тот и отхлебнул, судя по запаху, кофе из своей чашки, — к врачу к десяти, время ещё есть…
— Вместе пойдёте?
— Я предложил, но Городова ни в какую. Буду в машине ждать.
— Хапнешь ты с ней, братиш… — озвучила я своё мнение и головой покачала.
— Я знаю.
И улыбка такая довольная, счастливая на его лице расплылась, что невозможно было не улыбнуться в ответ.
— Ладно, мне в больницу пора…
— А тебе-то зачем? — Клим напрягся.
— К бабушке. Я и в город только из-за её инфаркта приехала. Слава Богу, всё обошлось, завтра выписывают. Из больницы в дом стариков поеду, за город. Ночевать тоже там останусь. Так что квартира в вашем распоряжении, голубки.
Глава 4
Сегодня выписывали бабушку. Дед с утра уехал в больницу, помочь ей с выпиской и вещами, а я осталась в их доме на хозяйстве. Наготовила еды на несколько дней вперёд, чтобы Марии Фёдоровне не нужно было заботиться о готовке, убрала везде, где было нужно и можно. Время шло, а старики всё не возвращались. Чтобы скрасить ожидание, насобирала в малиннике плошку ягод, и, когда места в ней уже не осталось, решила побаловать себя, объедаясь любимой ягодой, снимая горячие от солнца малинки губами прямо с веток. Измазалась вся, и лицо, и футболка, в малиновый сок (зато так вкуснее), и вприпрыжку поскакала принимать душ, размышляя, кто, глядя на меня сейчас, поверит в то, что завтра мне исполняется двадцать пять?
Вещей с собой привезла мало. Пришлось переодеваться в хлопковый сарафан, в котором и приехала сюда. Мне нравилась эта вещь тем, что фасоном сарафан походил на школьный фартук, с квадратным вырезом спереди, «крылышками» по плечам, летящей юбкой солнце-клёш и почти до талии обнажённой спиной — самое то для знойного лета. А ещё он был кипенно-белым, выгодно оттеняя мою кожу, успевшую за пару часов вчерашних и сегодняшних солнечных ванн стать золотой.
Я спускалась по лестницы на кухню, когда услышала звук подъехавшей к дому машины. Наконец-то! Завязала влажные после душа волосы в высокий узел на макушке и встала ровно против входа встречать прибывших. Дед показался в дверях первым.