Очень дорого сердцу
Шрифт:
Квартира встретила меня тишиной и полумраком. Ленка мирно спала на диване в зале, опять, видимо, телевизор до ночи смотрела. Вообще, подруга молодец, только благодаря ей эти некогда пустые комнаты выглядели сейчас уютно, стильно, по-домашнему. В части меблировки и дизайна я дала ей полный карт-бланш. Только дальняя спальня оставалась моей вотчиной. За прошедшие четыре года в ней, кроме кровати, кресла и торшера, появились ещё шкаф и штора. Даже в ежегодные приезды в город я проводила в ней от силы ночи две, отдавая предпочтение загородному дому стариков. Как-то давили на меня стены этой комнаты, нагнетали воспоминания
Городова появилась на кухне, когда у меня уже был готов завтрак и заварен свежий чай.
— Так вкусно пахнет. — Она подошла ко мне сзади, положила подбородок на плечо, с интересом следила, как я раскладывала омлет с помидорами по тарелкам.
— Ну ты спать горазда! Полквартиры вынести можно, а ты даже не шелохнулась бы
— Ой, — Ленка сладко зевнула и потянулась, — что тут брать? Если только меня…
— Тебя… — Я усмехнулась и села за стол. — Ты вообще знаешь сколько стоят некоторые экземпляры из отцовской библиотеки?
— Ну конечно, книжечки тебе дороже подруги… — Тут до неё дошло, наконец, что меня как бы не должно здесь быть. Ленка удивлённо спросила: — Алька, что за внезапное явление?
— Бабушка в больнице. Сердце. Сейчас позавтракаю и к ней.
— Что случилось?
Она вмиг стала напряжённой, сосредоточенной. Рассказала всё то, что сама знала от деда, но информации минимум — микроинфаркт.
Позавтракали, собрались и разбежались по своим делам: Ленка — на работу, я — в больницу.
Дед встретил меня у палаты интенсивной терапии кардиологии, куда положили бабушку. Выглядел мой старичок не важно, ещё бы, столько времени на ногах. Отправила его домой, заверив, что останусь здесь на столько, на сколько потребуется. Разговаривала с врачами, вникала в ситуацию. Меня попытались заверить, что тяжёлое состояние пациента позади, сейчас всё стабильно. Но количество аппаратуры в палате, трубочек и датчиков, которыми была опутана моя ба, не внушали радужных перспектив. Мария Фёдоровна спала, а я просто сидела рядом и держала её за руку, боясь отлучиться даже на секунду.
В таком режиме прошли дня три, затем ба перевели в общую палату. Она уже болтала и даже шутила, пыталась ходить по коридорам, но врачи разрешили ей максимум пять шагов в день. Я проводила в больнице весь световой день, меня узнавали в лицо все смены медсестёр и большая часть больных. В один из дней меня накрыла такая усталость, больше частью эмоциональная, что я вырубилась прямо в кресле в коридоре. Дед, приняв вахту, отправил меня домой, строго вычитывая, что двух больных он не вытянет.
Это был первый день за всю неделю моего пребывания в городе, когда я вернулась домой раньше Ленки. Но даже сегодня помощи по хозяйству от меня не было никакой — просто рухнула на свою кровать звездой и провалилась в сон.
Подруга разбудила меня, когда ужин уже был готов. Я активно запротестовала, увидев, что Городова поставила на стол бутылку вина:
— Мне завтра в больницу!
— А мне на работу. Мы по бокальчику. Нужно расслабиться.
Бокальчик явно не спас. Я всё так же была угрюма и молчалива. Ленка, решив идти ва-банк, выдала:
— Я с Климом переспала. — Глоток вина, сделанный мной за секунду до этого, цветным фонтанчиком устремился на кафельный пол. — Ну, ё-моё, Стрельцова! Я же только кухню выдраила!
— Как? Когда? Зачем? — теперь я фонтанировала вопросами, утирая
— Всё, ожила?
Она замолчала, несколькими широкими движениями вытерла пол и, как ни в чём не бывало, вернулась к своей отбивной на тарелке. Я замерла в предвкушении продолжения, а Ленка продолжала молчать, специально медленно елозила ножом по мясу, деля его на идеально-ровные кусочки.
— Лен, ты же пошутила? — мне надоело ждать, пока она «наиграется».
— Нет.
— И прям переспала? — Я всё ещё не могла оправиться от шока.
— Прям три раза. За ночь. Не подумай плохого — сюда я его не приводила, — хотя это последнее, что интересовало меня в тот момент.
Опять умолкла. Я залпом допила вино, со стуком поставила бокал на стол и в ультимативной форме заявила:
— Либо ты сейчас же мне всё рассказываешь, либо можешь снова идти ночевать к Азарову. Я тебя выселю!
Не на ту нарвалась — Ленка ни капли не выглядела напуганной, даже наоборот:
— Тогда всё должно быть по-честному: я рассказываю про Клима, ты мне рассказываешь про события четырёхлетней давности. И нечего мне угрожать! Выселит она меня, как же. А книжки твои ценные кто будет охранять?
— Ты наохраняешь!
Одновременно прыснули от смеха, но это скорее нервное, чем радостное. Подхватили бокалы и вино, и перебрались в зал.
— Около месяца назад мы случайно пересеклись с ним в суде. Он же адвокат теперь, очень даже успешный. Нет, процессы у нас разные, я всё больше по уголовным, он — по гражданским. Просто столкнулись в коридоре. Ну, Азаров, видимо, не смог устоять перед прокурором Городовой, ты же видела меня в форме. Идёт навстречу, глазюки горят синим пламенем. За руки схватил, затащил в какую-то каморку… Не знаю, сколько мы там целовались, до сих пор удивляюсь, как нас никто не застукал… от сплетен бы не отмылись. Поехали, говорит, ко мне. Я согласилась. Не пропадать же мечте юности. Да и секса давно не было…
Городова рассказывала, пытаясь казаться спокойной, словно не про себя говорила, а историю из глянцевого журнала читала. Но я-то понимала, что за этим показным спокойствием пряталась буря эмоций.
— …приехали к нему на квартиру… Клим, кстати, недалеко отсюда живёт, в соседнем квартале. А дальше информация с рейтингом 18+… Или тоже рассказывать?
— Ну и как, не жалеешь?
— Однозначно нет. Технику он наработал…
— Лен, я не об этом, — оборвала я.
Мне не нравилось, что она пыталась играть стерву, словно тот вечер был для неё чем-то проходным. Городова замолчала, понимая, что перегнула, медленно покрутила в руках бокал с вином.
— Когда утром проснулась около него, у меня так сердце защемило… — Теперь это была настоящая Ленка. — Я ведь согласилась…дело не в сексе было, а в том, что люблю его до сих пор… Ушла, пока Клим спал, сбежала просто. Знала, что попрут из меня чувства, если при свете утра увижу его глаза голубые…
Снова выпили, теперь в молчании. Вино хоть и не крепкое, но язык развязало. Пришла моя очередь откровенничать. Вывалила я на подругу всё то, о чём так долго молчала: как познакомилась с Галиной Германовной, как напились с Климом, как всё пошло наперекосяк… Мой рассказ получился долгим, потому что постоянно приходилось отвечать на Ленкины вопросы, охи и ахи… И, естественно, всё это запивалось вином.