Очень смертельное оружие
Шрифт:
Кафе «Дайянг Сумби» располагалось на набережной неподалеку от отеля. Я выбрала столик на террасе, заказала кокосовое молоко и фруктовый салат, закинула ногу за ногу и, приняв соблазнительную позу, принялась ждать появления своего прекрасного принца в образе индонезийского полицейского, замаскированного под японского бизнесмена.
Потягивая через соломинку, вставленную прямо в кокосовый орех, почти безвкусную белесую жидкость, я гадала, наденет ли Ляо неотделимый от японца костюм бизнесмена или, учитывая особенности местного климата, решит ограничиться белой рубашкой и галстуком.
Взрыв пронзительного детского хохота справа от меня заставил меня обернуться. Несколько темных и подвижных, как обезьянки, местных ребятишек, подвывая от восторга, катались по песку. Дрыгая в воздухе ногами, они тыкали пальцами в направлении одетого в безупречный черный костюм джентльмена, с достоинством двигающегося в направлении «Дайянг Сумби».
– Костюм?.. Нет, все-таки он псих, – недоверчиво пробормотала я.
Несмотря на то что я сидела в тени, а мои топик и мини-юбка прикрывали не многим больше, чем экзотические прикиды танцовщиц из «Мулен Руж», я чувствовала, что с удовольствием сняла бы с себя кожу, если бы это помогло мне чуть-чуть охладиться.
Я сидела в тени, но он-то шагал по солнцу! Вот что значит настоящая преданность делу. Если бы я не знала, кто он такой, то ни на секунду не усомнилась бы, что передо мной японец. Ляо ухитрился изменить не только лицо и прическу, но даже стиль походки и жесты.
Однажды в Париже около Сакре-Кер я стала свидетелем знаменитой японской организованности, доведенной до высших пределов абсурда. Эта незабываемая сцена потрясла меня до глубины души. У церкви затормозил автокар с японскими туристами. Стандартные, как инкубаторные цыплята, коротко подстриженные потомки самураев в одинаковых черных костюмах, белых рубашках и галстуках деловито высадились из автобуса и построились по трое в идеально ровную колонну. Выражения их лиц были серьезны и сосредоточенны. Было очевидно, что члены туристической группы в полной мере осознают важность поставленной перед ними задачи, заключающейся в ознакомлении с историческими и культурными достопримечательностями французской столицы.
Главный японец встал во главе колонны, развернул знамя Страны восходящего солнца, и колонна ровным строевым шагом двинулась вокруг церкви.
Меня настолько заворожило это зрелище, что я пристроилась японцам в кильватер и вместе с ними торжественно продефилировала вокруг Сакре-Кер, зашла вместе с колонной внутрь, вышла, а затем японцы аккуратно свернули знамя, организованно погрузились в автобус и уехали. Все это заняло около пятнадцати минут.
И вот сейчас ко мне приближался точно такой же клонированный инкубаторный японец. Натуральный брат-близнец узкоглазых туристов, встреченных мной в Париже. Лицо, серьезное и скучное, как одноразовая пластиковая тарелка, украшали дорогие очки в строгой золотой оправе.
Сианон окончательно добил меня, заговорив по-английски с типично японским акцентом. Именно с таким акцентом разговаривали японские игроки в го. Интересно, где он всему этому научился?
– Такая прекрасная женщина в такое прекрасное утро – и завтракает одна? – порадовал меня Ляо штампованной фразой как раз в пластиково-инкубаторном японском стиле.
Я с удивлением отметила, что Сианон, казалось, даже не потел в своем тяжелом траурном костюме. Он выглядел таким свежим, словно его только что вынули из холодильника.
– Женщина никогда не завтракает одна, – возразила я. – Если она завтракает одна, это уже не завтрак.
– В таком случае, может быть, вы позволите присоединиться к вам и угостить вас чем-нибудь покрепче кокосового молока?
– Кока-колой, – сказала я. – По утрам я не пью более крепких напитков.
Сианон опустился на стул и жестом подозвал официанта.
– Позвольте представиться, – снова обратился он ко мне. – Йошинори Сукиебуси, бизнесмен из Мацуямы.
– Сукиебуси из Мацуямы? – повторила я. – Сукиебуси – это имя или фамилия?
– Фамилия, – с гордостью пояснил Ляо. – Это весьма известная в Японии фамилия. – Моя семья занимается выращиванием искусственного жемчуга.
– Хорошо хоть не имя, – вздохнула я. – Не хотелось бы мне каждый раз кричать «Сукиебуси», если мне вдруг потребуется позвать тебя.
– Почему? – удивился японец.
– Да так, не обращай внимания, – махнула рукой я. – Это связано с некоторыми особенностями русского языка.
– Можешь звать меня Йоши, – предложил Сианон, тоже переходя на ты. – Надеюсь, это имя у тебя не вызывает сомнительных ассоциаций?
– Так в го называется фаза завершения игры, – напомнила я. – Впрочем, это даже забавно. Хорошее имя.
К столику приблизился официант, и Ляо заказал для меня кока-колу с лимоном, а себе минеральную воду и салат с креветками.
– Ну ты даешь! Ты выглядишь просто потрясающе! – восхитилась я, когда официант ушел. – Совсем как настоящий японец.
– Я и есть японец. – Сианон понизил голос. – Пожалуйста, веди себя осторожней. Тебя могут услышать.
– Здесь? – удивилась я. – Кто? Кому может быть интересно, о чем мы с тобой говорим?
– Возможно, здесь это никому и не интересно, но даже в спокойной обстановке ты не должна расслабляться. Тогда у тебя будет меньше шансов совершить ошибку.
– Нечто подобное я уже слышала от своего третьего бывшего мужа, – заметила я. – Ради Бога, избавь меня от лекций по конспирации. Я все-таки пишу детективы.
Сианон лучезарно улыбнулся и нежно накрыл мою руку своей. Я удивленно посмотрела на него. Полицейский слегка скосил глаза в сторону. Проследив за направлением его взгляда, я увидела приближающегося официанта. Пока он ставил перед нами напитки и салат, я тоже соблазнительно улыбалась господину Сукиебуси. Наконец мы снова остались одни.
– Теперь можно убрать руку, – напомнила я. – Мы уже достаточно поработали на публику, так что теперь объясни мне, во что ты меня собираешься втянуть. Я не собираюсь действовать вслепую. Или ты введешь меня в курс дела, или бизнесмен из Мацуямы может подыскивать себе другую Мата Хари.
– Между прочим, вчера ты обещала помогать мне, не задавая лишних вопросов.
– Я передумала. С женщинами это иногда случается.
Йоши вздохнул и тихо скрипнул зубами. Вероятно, он снова подумал о том, что ненавидит женщин и писателей детективных романов.