Очерк православного догматического богословия. Часть I
Шрифт:
II. Древние противники верования церкви в божество Духа Св. приведенным указаниям Писания на Его божественную природу противопоставляли другие свидетельства того же Писания, которыми будто бы Он предполагается существом тварным и во всяком случае низшим Отца и Сына. Но на самом деле эти свидетельства не имеют того значения, какое усвояли им духоборцы. К таким свидетельствам они относили преимущественно следующие.
1. Начало Евангелия ап. Иоанна, где излагается все христианское богословие, и где между тем сказано только двух божеских лицах — Боге Отце и Его Слове, всем же остальном существующем замечено, что вся Тем (Словом) быша. Если все сотворено Сыном, рассуждали духоборцы, то сотворен и Дух, следовательно, Он не Бог. Но «у евангелиста, — как отвечал на это рассуждение св. Григорий Богослов, — сказано не просто вся, a все, еже бысть т. е. все, что получило начало. He Сыном Отец, не Сыном и все то, что не имело начала бытия». А так как доказать, что Дух получил начало бытия (во времени, как тварь) нельзя, то, очевидно, нельзя и разуметь Его под словом вся (Сл. 31, богосл. 5).
2. Слова Спасителя Св. Духе: не от Ceбe бo глаголати имать, но елика аще услышит, глаголати имать (Ин 16, 13). Но слышание есть только образное представление того непосредственного ведения божественных тайн, которое принадлежит Св. Духу совокупно с Отцом и Сыном (Мф 11, 27; 1 Кор 2, 11).
{стр. 153}
3. Поставление Духа Св. третьим по порядку, напр., в заповеди крещении и в апостольских благожеланиях верующим (2 Кор 13, 13). Ho, по замечанию св. Григория Нисского, «порядок по числу почитать знаком некоторого уменьшения или изменения по естеству было бы подобно тому, как если бы кто, видя пламень, разделенный в трех светильниках (а предположим, что причина третьего пламени есть первый пламень, возжегший последний преемственно чрез средний), потом стал утверждать, что жар в первом пламени сильнее, а в следующем уступает и изменяется в меньший, третий же уже не называется и огнем, хотя бы он также точно жег и светил и производил все, что свойственно огню» (Сл. Св. Духе, 6). Основание для себя такой порядок в исчислении лиц Св. Троицы имеет в порядке откровения: прежде открылся Отец, после Него — Сын, после Сына — Дух Святый. В Писании, впрочем, и не всегда Дух Св. поставляется на третьем месте, а иногда и на первом (1 Кор 12, 4–6) и на втором (Тит 3, 4–6; Рим 13, 30; Еф 2, 18; 1 Пет 1, 20).
III. Церковь неизменно с самого начала и сама содержала и научала своих членов исповедывать, что Дух Св. есть истинный Бог. Свидетельствами этого служат: 1) символы и другие вероизложения древней церкви, особенно символ св. Григория чудотворца; 2) совершение крещения во имя трех разночестных божеских лиц, древние формы малого славословия Отцу, Сыну и Св. Духу, вечерняя песнь, также возносившаяся всегда в честь Отца, Сына и Св. Духа, исповедания мучеников, умиравших за веру в триипостасного Бога, и наконец, 3) писания древних отцев и учителей церкви. В IV-м же веке, на Втором Вселенском Соборе верование древней церкви в божество Духа Св. утверждено было общим голосом Вселенской Церкви, а в произведениях великих отцов этого века со всею подробностью показана и несовместимость с учением откровения и верованием церкви в божественную, а не тварную Троицу, отвержение божества Духа Св. и низведение Его в ряд тварных существ. «Святая Троица составляется не из различного, т. е. не из Творца и тварей, а напротив того, божество Ее {стр. 154} едино», — вразумлял великий Афанасий противников догмата божестве Св. Духа. «А хулящие Духа и утверждающие, что Он — тварь…, пусть посрамятся, будучи постыжены следующим. Ежели есть Троица, и вера в Троицу, то пусть скажут: всегда ли Она — Троица, или было, когда не была Троицею? И если Троица есть вечная, то вечно соприсущий Слову и в Нем пребывающий Дух — не тварь, потому что тварей некогда не было. Если же Дух есть тварь, а твари из ничего, то явно, что было, когда была не Троичность, но Двойственность. И кто может сказать что-либо злочестивее сего?… Поелику всегда есть Троица, то нет в Ней ничего тварного; потому и Дух — не тварь. Как всегда была Троица, так есть Она и ныне; и как есть Она ныне, так всегда была и есть Троица; а в Троице Отец и Сын и Св. Дух» (К Серап. 3 посл.).
§ 30. Единосущие лиц Св Троицы
Отец, Сын и Св. Дух суть не три особые, отдельные существа, не суть три бесконечных или три бога, но един Бог. Это потому, что Они существуют не отдельно и независимо одно от другого, но имеют единое и нераздельное божеское естество. В обладании каждым из лиц Троицы божеским естеством в совершенстве и всецело и состоит то, что в церковных вероизложениях называется единосущием лиц Св. Троицы.
I. В откровении нет самого слова — единосущие, но мысль, содержащаяся в этом слове, предполагается учением единстве существа Божия, утверждается и в других местах Писания. Так, в заповеди крещении во имя — , будучи поставлено в единственном числе, хотя одинаково относится к Отцу, Сыну и Св. Духу, показывает, что им принадлежит единая и нераздельная божеская честь, что предполагает и единство Их по Своей божеской природе и достоинству.
В частности, учение единосущии Сына с Отцом неоднократно выражал Сам Спаситель. Он говорил: Аз и Отец едино есма (Ин 10, 30). Иудеи поняли Его слова так, что {стр. 155} Он творит Себя Богом, т. е. говорит не нравственном единстве с Отцом, а единстве по существу. И. Христос подтвердил такое понимание Его слов, присовокупив к сказанному: да разумеете и веруете, яко во Мне Отец и Аз в Нем (38 ст.). В знаменательном наставлении Филиппу, спрашивавшему Его от лица апостолов: покажи нам Отца, и довлеет нам (Ин 14, 8), Он сказал: толико время с вами есмь, и не познал еси Мене, Филиппе? Видевый Мене, виде Отца; и како ты глаголеши: покажи нам Отца? Нe веруеши ли, яко Аз во Отце, и Отец во Мне есть (9–10 ст.)? Ясно, что здесь речь единстве Сына с Отцом по существу. Для сильнейшего запечатления в апостолах веры в Его единосущие с Отцом, Он прибавил: веруйте Мне, яко Аз во Отце, и Отец во Мне; аще ли же ни, за та дела веру имите Ми (11 ст.).
Из апостолов единосущии Сына с Отцом особенно ясно говорит ап. Иоанн, когда пишет: в начале бе Слово, и Слово бе к Богу, и Бог бе Слово (Ин 1, 1).
О единосущии Духа Св. с Богом истинным весьма ясно говорит ап. Павел, когда представляет нам Духа Св. в таком же отношении к Богу, в каком дух человеческий — к человеку (1 Кор 11, 11), т. е. представляет Его пребывающим в Боге и составляющим с Ним едино, как наш дух в нас пребывает а составляет вместе с телом единого человека.
Наконец, единосущие божеских лиц утверждается в откровении учением личных свойствах лиц Св. Троицы. Представляя Сына и Духа Св. заимствующими бытие из существа Отчего, Сына — через рождение, а Духа — через исхождение, без отделения однако Их от Отца, откровение тем самым показывает и единство и тождество природы Безначального, Рождающегося и Исходящего.
II. Церковь, при проповедании триипостасности Божества, вместе с этим от начала научала в своих символах исповедывать и единство Божества. Следовательно, мысль, которая выражается ныне словом «единосущие» божеских ипостасей, была присуща {стр. 156} общецерковному сознанию от начала. В ІV же веке догмат единосущии лиц Св. Троицы внесен в самый символ веры, a великими отцами этого века был раскрыт и в чертах подробных. Единосущие божеских лиц они научали понимать в том смысле, что каждое из лиц Св. Троицы обладает божеским естеством вполне и всецело, так при этом, что оно остается безусловно единым и нераздельным, а не так, чтобы троичные ипостаси существовали, как особые и отдельные самостоятельные существа, хотя бы и с одинаковою и однородною сущностью (как существуют, например, люди, происходящие от людей), равно и не так, чтобы каждое из лиц Св. Троицы владело единою божеской сущностью по частям, т. е. чтобы одна часть этой сущности принадлежала Отцу, другая — Сыну, третья — Духу Св. «Троица нераздельна по естеству, — учит св. Афанасий, — нераздельно и едино есть божество Св. Троицы», и потому лица Троицы составляют «нераздельную и неразлагаемую Единицу Божества» (К Серап. 1 посл.). По словам св. Григория Б., «Единица в Троице и Троица в Единице покланяемая», — это «тройственный свет, заключенный в едином естестве», «единый Бог, в трех Озарениях управляющий миром» (Сл. 25 и 31).
Вместе с разъяснением догмата единосущии троичных ипостасей с IV же века стал устанавливаться и образ выражения этого догмата. Первый Вселенский Собор ввел во всеобщее церковное употребление самое слово «единосущие» , a разъяснявшие догмат отцы церкви — термины «существо» и «ипостась» , также сделавшиеся общим достоянием богословов позднейшего времени. Слово существо ( также , substantia, natura) вошло в употребление для обозначения того, что есть единого и общего в Троице, т. е. самого божества или природы Божией, a ипостась (, также , persona) — для обозначения частных (или ипостасных) особенностей каждого лица Св. Троицы. Очень отчетливо различие по значению между этими словами из самих отцев церкви указано св. Василием Великим. «Во Св. Троице, — писал он, — иное есть общее, а иное особенное: общее приписывается существу, а ипостась означает особенность каждого лица»… {стр. 157} «Сущность и ипостась имеют между собой такое же различие, какое есть между общим и отдельно взятым, напр., между живым существом вообще и таким-то человеком». Как ипостась, каждый из нас есть или Петр, или Андрей, или Иоанн и т. д., но по существу — — он человек. Сообразно с этим, «прилагая к общему отличительное, надобно исповедывать веру так: божество есть общее, отчество — особенное. Сочетавая же сие, надобно говорить: верую в Бога Отца. И опять, — подобно сему должно поступать при исповедании Сына, сочетавая с общим особенное, и говорит: верую в Бога Сына. А подобным образом и Духе Святом, сочетавая предложение по тому же образцу, должно говорить: верую и в Бога Духа Святаго, чтобы и совершенно соблюсти единство исповеданием Божества, и исповедать особенность лиц различением свойств, присвояемых каждому лицу» (Пс 38). Отсюда, господствующей формулой для выражения догмата Св. Троице с IV в. стала такая: «в Боге едино существо в трех ипостасях».
Против употребления означенных выражений в учении Св. Троице, особенно против внесения в символ выражения «единосущна Отцу», еретики (ариане) возражали: зачем вводить в апостольское изложение веры такие слова, которых нет ни у апостолов, ни у пророков? Им отвечали: в откровении нет этих слов, но есть мысли, соответствующие этим словам, и что употребление выражений, менее всего могущих быть извращаемыми в своем значении, каково, напр., слово «единосущие», необходимо для ограждения истины от искажений ее еретиками.