Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры
Шрифт:
Его спасали от заблуждений и бед собственный сильный рассудок, постоянно в нем пробуждающийся, чувство чести, которым весь он был полон, и частые посещения дома Карамзина, в то время столь же привлекательного, как и благочестивого…
Из людей, которые были его старее, всего чаще посещал Пушкин братьев Тургеневых; они жили на Фонтанке, прямо против Михайловского замка» [97] .
Именно запискам Вигеля обязаны мы рассказу о том, как, разлегшись на длинном столе, стоявшем под окном, Пушкин написал оду «Вольность». В воспоминаниях дочери Петра Павловича Каверина высказывается предположение, что «поводом к сочинению оды “Вольность” послужил разговор поэта с Кавериным: проезжая с ним ночью на извозчике мимо Инженерного замка, – может быть на Фонтанку, к Тургеневым, – Пушкин вызвался написать стихи на это мрачное здание…» [98] . Это было в декабре 1817 года.
97
А.
98
Шлионский Л. Пушкин в Петербурге // Пушкинский Петербург / под ред. Б. В. Томашевского. Л., 1949. С. 71.
Братья Тургеневы знали Пушкина еще ребенком в Москве, общаясь с Сергеем Львовичем и Василием Львовичем Пушкиными. Именно по совету Александра Ивановича Пушкин был определен в Царскосельский лицей. Он часто посещал лицеиста и следил за его развивающимся литературным талантом. По окончании лицея Пушкин постоянно общался с братьями в кругу «Арзамаса», у общих знакомых, в литературных кругах, просто у них в доме. В переписке Александра и Николая Тургеневых с братом Сергеем, находившимся за границей, содержатся многочисленные упоминания о Пушкине. «Мне опять пишут о Пушкине, как о развертывающемся таланте, – записывает тот в свой дневник 1 декабря 1817 года. – Ах, да поспешат ему вдохнуть либеральность и вместо оплакиваний самого себя пусть первая его песнь будет: СВОБОДЕ» [99] .
99
Декабрист Н. И. Тургенев. Письма к брату С. И. Тургеневу. М.; Л., 1936. С. 59.
Именно ода «Вольность», долгие годы не печатавшаяся, носила в устной традиции и другое название – «Ода Свободе».
«1817–1820 гг. имеют в русской истории особую, ни с чем не сравнимую физиономию, – пишет Ю. М. Лотман. – Счастливое окончание войн с Наполеоном разбудило в обществе чувство собственной силы. Право на общественную активность казалось достигнутым бесповоротно. Молодые люди полны были жажды деятельности и веры в ее возможность в России. Конфликт на этом пути с правительством и “стариками” уже вырисовывался» [100] .
100
Лотман Ю. М. А. С. Пушкин. С. 33.
Нравственный идеал Союза благоденствия, тайной политической организации, был окрашен в тона героического аскетизма. Истинный гражданин мыслился как суровый герой, отказавшийся ради общего блага от счастья, веселья, дружеских пиров.
Однако просвещение XVIII века создало и иную концепцию Свободы. Свободный человек – это человек кипящих страстей, раскрепощенных внутренних сил, имеющий дерзость желать и добиваться желаемого, поэт и любовник. И Пушкин был глубоко связан с культурой Просвещения XVIII века. Почти одновременно с одой «Вольность» он пишет мадригал Е. И. Голицыной – своего рода манифест таких взглядов.
Краев чужих неопытный любитель И своего всегдашний обвинитель, Я говорил: в отечестве моем Где верный ум, где гений мы найдем? Где гражданин с душою благородной, Возвышенной и пламенно свободной? Где женщина – не с хладной красотой, Но с пламенной, пленительной, живой? Где разговор найду непринужденный, Блистательный, веселый, просвещенный? С кем можно быть не хладным, не пустым? Отечество почти я ненавидел — Но я вчера Голицыну увидел И примирен с отечеством моим [101] .101
Пушкин А. С. Полн. собр. соч. / под ред. М. А. Цявловского. Т. I. С. 583.
Это – осознанная программа, а не просто уступка темпераменту.
Голицына жила на Миллионной улице, в доме № 30. Она была человеком, близким кругу «Арзамаса». Посылая ей оду «Вольность», Пушкин сопровождает ее следующим обращением:
Простой воспитанник природы, Так я, бывало, воспевал Мечту прекрасную свободы И ею сладостно дышал. Но вас я вижу, вам внимаю, И что же? слабый человек!.. Свободу потеряв навек, Неволю сердцем обожаю [102] .102
Там же. С. 315.
Сам факт того, что Пушкин послал Голицыной эту оду и тем более посвящение, говорит об огромном его уважении к адресату как личности и тем высоким духовным интересам, в сфере которых она жила.
Пушкин познакомился с ней в доме Карамзиных. 24 декабря 1817 года Карамзин пишет о нем Вяземскому: «Он у нас в доме смертельно влюбился в Пифию Голицыну и теперь уже проводит у нее вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви» [103] . О приведенных выше стихах Пушкина он, видимо, еще не знает, а критические высказывания Голицыной по поводу «Истории государства Российского» его слегка уязвляют. Впоследствии Пушкин об ее отрицательных суждениях упомянет уже иронически в «Отрывках из писем, мыслях и замечаниях» [104] .
103
Письма Н. М. Карамзина к князю П. А. Вяземскому. 1810–1826. СПб., 1897. С. 43.
104
Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: в 10 т. Л., 1958. Т. VII. С. 62.
Евдокия (или Авдотья) Ивановна была дочерью генерала И. М. Измайлова и А. Б. Юсуповой, родной сестры знаменитого знатока искусств, коллекционера и мецената Николая Борисовича Юсупова, общавшегося с Бомарше, Вольтером, Байроном. Пушкин ребенком жил с родителями в доме Юсупова, в Москве. Впоследствии вместе с Соболевским он посетил Юсупова в его загородном дворце в Архангельском, после чего написал послание «К вельможе», которое Белинский охарактеризовал как «высшей степени художественное постижение и изображение целой эпохи в лице одного из замечательнейших ее представителей» [105] .
105
Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. VII. С. 354.
Пушкин. Автопортрет. Вторая половина 1810-х годов
Евдокия Ивановна, рано потерявшая родителей, воспитывалась в доме сенатора Измайлова, другого своего дяди, где получила прекрасное образование. Сенатор руководил всеми строительными работами в Кремле и реставрацией памятников московской старины. И, естественно, интерес к искусству, старине и истории России сохранился у нее на всю жизнь.
Судя по сохранившимся портретам, она была очень хороша собой, и, когда ее начали вывозить в свет, она привлекала внимание и своей красотой, и образованностью. По настоянию императора Павла ее выдали замуж за князя Сергея Михайловича Голицына. Но жизнь с ним не сложилась, и княгиня уехала из Москвы в Петербург [106] .
«Дом ее на Большой Миллионной был артистически украшен кистью и резцом лучших из современных русских художников, – пишет П. А. Вяземский. – Тут не было ничего из роскошных принадлежностей и прихотей своенравной и скороизменчивой моды. Во всем отражалось что-то изящное и строгое. По вечерам немногочисленное, но избранное общество собиралось в этом салоне – хотелось бы сказать – в этой храмине, тем более что и хозяйку можно было признать жрицею какого-то чистого и высокого служения. Вся постановка ее, вообще туалет ее, более живописный, нежели подчиненный современному образцу, все это придавало ей и кружку, у нее собиравшемуся, что-то, не скажу таинственное, но и не обыденное, не завсегдашнее. Можно было бы думать, что тут собирались не просто гости, а и посвященные» [107] .
106
Чижова И. Б. «Души волшебное светило…» СПб., 1993. С. 74.
107
Вяземский П. А. Полн. собр. соч. СПб., 1878–1896. Т. VIII. C. 380.