Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина. 1558—1561 гг.

Пенской Виталий Викторович

Воеводам было предписано «быти в Ругодивех, а солжут (нарвцы. – В. П.), и им (воеводам. – В. П.) велел делом своим и земским промышляти, сколько милосердый Бог поможет» [126] . Задачу царь поставил перед Басмановым со товарищи, что и говорить, непростую. Нарва была сильная крепость, рассчитывать на то, что магистр по-прежнему будет безучастно взирать на то, как русские бомбардируют город и принуждают «ругодивцев» к капитуляции, было опасно. Сил же воеводам было выделено немного – для несения гарнизонной службы в Ругодиве достаточно, а вот для правильной осады и штурма, даже с учетом гарнизона в Ивангороде – маловато. Почему? Посчитаем. В Полоцком походе четырьмя годами позднее Водская пятина выставила около 850 детей боярских и своеземцев, что вместе с послужильцами могло составить порядка 1,2–1,4 тыс. бойцов. Вряд ли у Басманова было их больше, чем в том памятном государевом походе, а скорее всего, даже и меньше, учитывая, что новгородцы только что вернулись из зимнего похода на Ливонию. Добавив к «вотцким» детям боярским 500 стрельцов двух приборов (надо полагать, что другая половина осталась нести городовую службу в северо-западных русских городах – в том же Пскове

или Изборске) и прибывших из Гдова и Неровского города ратников, получаем, что под началом Басманова было самое большее до 1,5 тыс. ратных людей, а с ивангородцами, гдовцами и неровчанами вряд ли больше 2–2,5 тыс. [127] Так что пожилому (а к тому времени Басманову было уже за сорок, что по тем временам было немало) и заслуженному воеводе приходилось рассчитывать только на опытность своих начальных людей и их подчиненных, изрядно поднаторевших в ратном деле. А вот опыта у Басманова и его начальных людей было к тому времени предостаточно, равно как и у служилых людей, которых воеводы должны были повести за собой в бой [128] . Этого не скажешь о гарнизоне Нарвы (в первых числах мая он насчитывал, согласно Реннеру, 300 кнехтов и 150 «мызников»-haveluide [129] ). Наемные кнехты еще могли обладать определенным военным опытом, который они могли обрести, к примеру, в Европе в ходе Итальянских войн или же в войнах с турками, но вот этого никак не скажешь о ландзассах-«мызниках». С момента, как завершилась последняя война ливонцев с московитами, минуло больше полувека, и с тех пор орден не имел возможности попробовать свой меч в деле (не считать же таковым внутренние разборки и пресловутую войну коадъюторов, которая, собственно, и стала прологом к Вой не за ливонское наследство). И эта долгая мирная передышка, естественно, не самым лучшим образом должна была сказаться на подготовке и боевом духе орденских вассалов [130] .

126

Львовская летопись. С. 592.

127

Подсчитано авт. по: Баранов К.В. Записная книга Полоцкого похода 1562/63 года. С. 125, 133–134. Львовская летопись. С. 592.

128

Послужной список Басманова см, например: Володихин Д.М. Опричнина и «псы государевы». М., 2010. С. 112–120; Пенской В.В. Иван Грозный и Девлет-Гирей. М., 2012. С. 33–34, 48–49. Под стать воеводе были и его начальные люди, например, стрелецкий голова Т. Тетерин. О нем см., например: Пенской В.В. «Мужи наилепчайшие и наикрепчайшие, в полкоустроениях зело искусные…»: «Центурионы» Ивана Грозного». Белгород, 2013. С. 124–173.

129

Renner J. Op. cit. S. 182.

130

Любопытно, что на этот момент указывает в своем рассказе о взятии Нарвы и князь Курбский. См.: Курбский А.М. История о великом князе Московском. Стб. 69.

В истории с «посылкой» Басманова со товарищи в Ивангород обращает внимание на себя и еще одна деталь, косвенно характеризующая отношение Ивана IV и бояр к этой экспедиции и вообще к «ругодивскому взятью». Безусловно, в Ивангород были отправлены опытные воеводы, начальные и служилые люди. Однако вместе с тем, если глянуть даже не в частные разрядные книги (составлявшиеся позднее в частном порядке), а в записи в официальном «Государевом разряде» под 7066 г., то на первом месте там стоит роспись воевод «украинных городов», затем роспись «береговых» воевод по полкам и ее изменения в течение весны-осени 1558 г. Лишь после этого была помещена роспись воевод и голов, которые «были в Ливонской земле по полком» в начале 1558 г., затем – роспись воевод «от немецкие стороны» и за ней роспись воевод в «низовых» городах. И только после этого в разряд была занесена краткая запись о посылке «по иванегородцким вестем для ругодевского дела» Басманова со товарищи [131] . И завершает записи о назначениях в этот памятный год большая роспись похода к «болшого дела… к Сыренску и к иным городом немецким» и «Новугороду к немецкому и к Юрьеву» и воевод «после юрьевского взятья… по немецким городом» [132] . По всему выходит, что с осени 1557 г. основное внимание Москвы было обращено в Поле, отчасти – на наказание ливонцев за их «неисправленье». Эти росписи составлялись в обычном порядке, по раз и навсегда заведенному образцу, а вот то, что последовало за этим в «немецкой стороне», выглядит сплошной импровизацией за счет сил и средств, находящихся на месте, – «силы новгородской и псковской». Похоже, что в Москве не ожидали, что военная машина Ливонской конфедерации находится на грани полного распада, и не были готовы ковать железо, пока оно горячо. Потому, на первых порах, Иван и его бояре решили не торопиться и прибрать Нарву, которая, казалось, сама просилась в руки, заодно проверив, не было ли ошибочным зимнее впечатление о бессилии конфедерации. Набеги на нарвскую округу, строительство шанцев и блокада города с моря вместе с двумя бомбардировками должны были убедить нарвитян в том, что худой мир лучше доброй ссоры, что как будто и получилось.

131

РК 1475–1598. С. 165–172.

132

Там же. С. 172–175.

Прибыв на место, Басманов и Адашев сперва отправили в Нарву «сказати государьское жалованье», однако «ругодивцы», придя в себя после памятной бомбардировки, «солгали», ответив русским воеводам, что-де они не посылали своих послов к русскому государю с тем, чтобы «от маистра отстати». Заподозрив неладное, Басманов отправил за реку «сторожи за Ругодивом по Колываньской дороге» (и, судя по всему, не только на эту дорогу, но и на другие тоже, полностью перекрыв сообщения Нарвы с внешним миром) наблюдать за действиями противника [133] . И предусмотрительность воеводы, как оказалось, была отнюдь не лишней. Причина, по которой нарвские бюргеры решили, что достигнутое ранее предварительное соглашение их ни к чему не обязывает, была более чем очевидна. Как писал русский летописец, отправив послов к Ивану IV, они «к маистру тотъчас послали, чтобы их не выдал». Похоже, что после отъезда Крумхаузена в Москву в Нарве одержали верх его противники.

133

Никоновская летопись. С. 294.

И Фюрстенберг откликнулся на очередной призыв о помощи, «прислал князьца Колываньского, да другого Вель янского», а с ними ратных людей, конных 1000 да пеших 700 «с пищалми», да с нарядом, почему «ругодивцы промеж собою и крест целовали, что им царю и великому князю не здатца…» [134] . Действительно, после долгих приготовлений феллинский комтур Г. Кеттлер сумел собрать под своим началом небольшую рать (согласно данным с «той» стороны – около 800 чел., в том числе 500 конных) [135] . С этим силами он подступил к Нарве и 20 апреля разбил лагерь в 4 милях от города [136] .

134

Там же. С. 294–295.

135

Согласно Реннеру, под начало Кеттлера прибыли со своими людьми комтур Ревеля Ф. фон Зигенхофен, йервенский фогт Б. фон Шмертен, зоннебургский фогт Х. Вульф и везенбергский фогт Г. фон Амштенрайде. Согласно упоминавшейся ранее росписи, вместе они выступали в поход с 1 тыс. всадников, Рига же должна была выставить 500 кнехтов с артиллерией (Benninghoven F. Op. Cit. S. 605–606), и, судя по всему, рижане выполнили свое обещание, направив в феврале 1558 г. в Феллин 230 кнехтов, 200 латников и 4 falkenetten (Das Buch der Aelterm"anner grosser Gilde in Riga // Monumenta Livoniae Antiquae. Bd. IV. Riga und Leipzig, 1844. S. 107). Кроме того, к Кеттлеру присоединились также и ревельские кнехты с их гауптманом В. фон Штрассбургом (Die Uebergabe Narva’s in Mai 1558, nach Wulf Singehoff // Mitteilungen aus dem Gebiete der Geschichte Liv-, Ehst- und Kurland’s. Neunter Band. Riga, 1860. S. 52; Henning S. Lifflendische Churlendische Chronica von 1554 bis 1590. Riga, 1857. S. 31). См. также: Форстен Г.В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648). Т. I. Борьба из-за Ливонии. С. 94; Hansen H.J. Geschichte der Stadt Narva. S. 30.

136

Henning S. Op. cit. S. 31. 4 мили – примерно 29 км (Земзарис Я.К. Метрология в Латвии в период феодальной раздробленности и развитого феодализма (XIII–XVI вв.) // Проблемы источниковедения. Вып. IV. 1955. С. 188).

К тому времени положение в городе сложилось критическое. 23 апреля нарвские ратманы отписывали в Ревель тамошним «лучшим» людям, что городская казна пуста, кнехты на грани бунта, и, чтобы город не остался без защиты, они вынуждены конфисковать товаров в городских пакгаузах на 8 тыс. марок и обложить всех торговцев и домовладельцев Нарвы дополнительным 10-пфенниговым налогом для того, чтобы изыскать средства на плату гарнизону [137] . 27 апреля ратманы осажденного города в панике писали в Ревель, что неприятель (Басманов со товарищи) полностью окружил город и перекрыл все дороги к нему и не дает возможности подвезти припасы в Нарву, которой угрожает голод [138] .

137

Briefe. Bd. II. S. 101.

138

Ibid. S. 103–104.

Извещенный о критическом положении Нарвы и опасаясь, что нарвитяне поддадутся под власть московита, Кеттлер решил провести в город подкрепление. В ночь на 1 мая 1558 г. отряд рижских и ревельских кнехтов во главе со своими гауптманами В. фон Зингехофом и В. фон Штрассбургом в сопровождении полусотни всадников попытались пройти в Нарву. О том, что произошло дальше, русские и ливонские источники рассказывают по-разному. Если попытаться сопоставить их и выстроить непротиворечивую картину, то события развивались следующим образом. Кнехты, наткнувшись на русскую заставу, были вынуждены вступить в бой, и хотя и прорвались в Нарву, но понесли при этом серьезные потери – 12 рижских и 17 ревельских кнехтов были убиты, а еще 10 попали в плен к русским. К тому же русские еще и разграбили обоз, сопровождавший людей Штрассбурга и Зингехофа [139] . Днем 1 мая Кеттлер попытался взять реванш и бросил свою конницу на русскую заставу на ревельской дороге. Басманов со товарищи, стремясь выручить заставу, «отпустили за реку» сотни детей боярских под началом голов А.М. Бутурлина, П. Заболоцкого и И.Ш. Замыцкого и стрельцов Т. Тетерина и А. Кашкарова с наказом, «чтобы сторожей стоптати не дати и отвести бы сторожей к собе за реку» [140] . И пока сотни «учали возитца ниже Ругодива пять верст», «немцы наряд весь в Ругодив отпустили, а сами конные и пешие пришли х перевозу на Офонасья с товарищы; а всего осталося на их стороне, которые не поспели перевезтися, человек со сто». Тут-то, на переправе, и произошла стычка, так же благополучно, как и ночная, завершившаяся для русских – «Бог милосердие свое показал: побили немец многих и гоняли пять верст по самой Ругодив, а взяли у них тритцати трох человек» [141] .

139

Die Uebergabe Narva’s in Mai 1558, nach Wulf Singehoff. S. 52.

140

Львовская летопись. С. 593.

141

Там же.

Конец ознакомительного фрагмента.