Очерки ведической литературы
Шрифт:
Не имея на то санкции или разрешения правительства, христианские проповедники приезжали в Индию, чтобы разрушить „суеверия, царящие в стране” (9). Александр Дафф (1806-1878) основал в Калькутте Шотландский колледж, на который смотрел как на „штаб-квартиру в великой войне против индуизма” (10). Дафф рассчитывал обращать местное население, принимая его в школы и колледжи с обучением на английском языке; он отводил английскому языку основное место в усвоении ими христианства. Другой известный миссионер, баптист Вильям Кэри(1761-1834), без визы проник в Индию и столь рьяно выступал против ведической культуры, что британское правительство в Бенгалии вынуждено было запретить ему проповедовать, считая, что он со своими проповедями политически опасен. Ознакомившись с его памфлетами на бенгали, конфискованными у него, генерал-губернатор Индии лорд Минто говорил о них как о „… непристойной брани. Лишенные каких-либо аргументов они пышут адским пламенем и даже еще более жуткими карами, уготованными для целой расы только за веру в то, чему учили их отцы” (11). Дафф,
Историк Артур Д.Иннес пишет: „Просветители едва скрывали свои надежды на то, что западное знание вытеснит священную мифологию Востока и подорвет основы распространенных верований” (13). Ущемление религиозной свободы привело к разрыву британско-индийских отношений и восстанию сипаев (индийских наемных солдат) в 1857 году. (14).
08.2 Первые ученые.
Такова была обстановка, в которой начинали свою деятельность первые индологи. Эти первые исследователи Вед не составляли единой политической или научной партии; среди них были консерваторы, либералы и радикалы. Выдающийся английский историк Джеймс Милл обрушил громы и молнии на голову сэра Вильяма Джонса, первого англичанина, знавшего санскрит и изучавшего Веды, его за „гипотезу о высокоразвитой цивилизации” (15). Милл придерживался бытовавшего тогда мнения, что народ Индии никогда не был высокоразвит и поэтому все их разговоры о своем славном прошлом (поддержанные некоторыми первыми индологами) не более, чем историческая фантазия. В любом случае, по мере того как Веды становились доступными западному читателю и таким образом приоткрывали для него величие древнего ведического духа, ученые повышали престиж Индии на Западе. Но с другой стороны, по словам Обри Менена, „необходимо помнить, что они (англичане XVII века) были далеко не теми язычниками, какими являются англичане нынешние. Тогда каждый был, прежде всего, христианином, а отмывать язычников в крови агнца - долг каждого христианина” (16).
И, тем не менее, некоторые из первых ученых искренне восхищались ведической культурой, которую они исследовали, даже если вначале и смотрели на себя как на носителей света христианства в заповедной тьме язычества.
Отцами индологии считаются сэр Вильям Джонс (1746-1794), Чарльз Уилкинс (1749-1836), Томас Кольбрук (1765-1837) (17). Джонс получил образование в Оксфорде. Там же он начал изучение восточных и других языков; говорят, что он в совершенстве владел шестнадцатью языками. Кроме того, он написал грамматику персидского языка, его перу принадлежат переводы различных литературных памятников древнего Востока, и при этом он был еще практикующим юристом. Сэр Вильям приехал в Калькутту в 1783 году, после назначения судьей Верховного суда. Здесь он основал Бенгальское азиатское общество и был его президентом в течение всей своей жизни. Он перевел ряд книг с санскрита на английский, а работы по языкознанию принесли ему славу одного из самых блестящих умов XVIII века. Сэр Вильям не позволял себе выпадов против других религий, в особенности ведической, которой он восхищался. Он считал, что сказания Востока, наряду с мифологией Греции и древнего Рима, способны обогатить и английскую культуру, и вообще человеческий ум. И, тем не менее, сэр Вильям всегда оставался „набожным и убежденным христианином” (18). Этим объясняется то, что он говорил о Бхагавата-пуране как о „бессвязном повествовании” (19) и предполагал, что она заимствована из христианских Евангелий, принесенных в Индию и „пересказанных индусами, которые вложили их в старый миф о Ке’саве (Кешава, имя Кришны), соответствующему Аполлону Греции” (20). Безусловно, эта теория не имеет под собой веских оснований, так как упоминания о культе Кришны встречаются за много веков до появления Христа (21).
О Г.Г. Вильсоне (1786-1860) говорили как о „величайшем знатоке санскрита своего времени” (22). Он получил образование в Лондоне и отправился в Индию в качестве врача Ост-Индской компании. Он стал секретарем Бенгальского азиатского общества (1811-1833), и наряду с этим продолжал заниматься медицинской практикой, что не помешало ему опубликовать санскритско-английский словарь. В 1833 году он становится профессором санскрита в Оксфорде, в 1836 году - библиотекарем Индиа Хауз, а в 1837 - директором Королевского азиатского общества. Список книг, которыми мы обязаны ему, включает в себя Вишну Пурану, Лекции по религиозным и философским системам Индии, Риг-веду и многие другие. Кроме того, он помогал Миллу в создании Истории Индии и издал несколько других переводов с восточных языков. Он же предлагал британскому правительству не принуждать индусов оставить свои религиозные традиции. По сравнению с проповедниками он кажется, чуть ли не идеальным защитником ведических идей. Хотя нас, вероятно, несколько удивят мотивы, которыми он при этом руководствовался:
„Вы поймете из представленного обзора, что практическая религия индусов ни в коей мере не является сжатой и компактной системой.
Напротив, это гетерогенный по своему составу сплав из разных, зачастую несовместимых составляющих, где к немногим древним фрагментам сделаны огромные и произвольные добавления, большая часть которых попросту неприлична. Однако в попытках открыть на это глаза большинству очень мало прока; их предрассудки основаны на невежестве, и до тех пор, пока не будет удалено это основание, сама надстройка, пусть безумная и насквозь прогнившая, будет держаться” (23).
Вильсон полагал, что, в конце концов, христианская культура должна будет просто заместить ведическую. Он был уверен, что доскональное знание индийского наследия поможет этому процессу. Он с его умеренным консерватизмом является как бы тенью Ост-Индской компании. Хорошо отдавая себе отчет в том, что народ Индии так просто не оставит свои традиции, он сопровождал свои рекомендации тонким анализом:
„Общая тенденция брахманического образования заключается в том, чтобы поставить человека в зависимость от авторитета, в первую очередь от авторитета гуру, а затем - Писаний. Образованный брахман полностью полагается на то, чему его учили; он никогда не отважится на независимое мышление; он призывает на помощь память, он цитирует тексты без меры и с полным доверием. Ему крайне трудно втолковать, что Веды - творение человека, и к тому же довольно ординарное, что Пурины написаны недавно и не содержат ничего подлинного, и даже то, что Тантры не заслуживают уважения. До тех пор, пока он противопоставляет логике авторитет и сводит на нет всю работу убеждения своим преклонением перед высказываниями некоего уважаемого мудреца, вряд ли можно хоть как-то изменить его мировоззрение. Не подлежит сомнению, что это результат того, что он всякий раз прибегает к помощи безусловного для него авторитета, и потому так важно дискредитировать этот авторитет в его глазах” (24).
Вильсон предупреждал также, что приверженцы Вед в большинстве случаев проявляют „удивительное упорство” в своих „спекулятивных принципах… в частности, касающихся природы и состояния души” (25). Но он надеялся, что благодаря вдохновенным и прилежным усилиям „внешне правдоподобная” система ведической мысли „обнаружит свою ошибочность под скальпелем истины христианства” (26). Будучи первым профессором санскрита в Оксфорде, Г.Г. Вильсон давал публичные лекции, преследуя собственную цель. Он утверждал, что его лекции „помогут желающим завоевать награду в размере двухсот фунтов за лучшее опровержение религиозной системы индуизма” (27). Писания Вильсона пестрят подобными высказываниями. Чего стоит, например, детальное изложение метода эксплуатации свойственной местному населению ведической психологии, основанного на имитации взаимоотношений гуру и ученика. Сейчас к обвинениям Вильсона можно присовокупить еще и обвинения в научной несостоятельности. Недавно Натали П.Р. Сиркин представила документальные доказательства плагиата Вильсона: наиболее важные публикации, которые он приписывал себе, принадлежат умершим авторам. Наряду с этим у него встречаются работы, сделанные без проведения каких-либо исследований: „Он проводил анализ Пуран, даже не читая их” (28).
Другой известный пионер индологии, Ф. Макс Мюллер (1823—1900), родился в Дессау, а образование получил в Лейпциге. До своего приезда в Англию в 1846 году он изучал санскрит и перевел древнюю Хитопадешу. Получив заказ от Ост-Индской компании на перевод Риг-веды, он поселился в Оксфорде и написал множество книг по мифологии и сравнительному анализу религий. Но наибольшую известность Мюллер получил за свою пяти десятитомную серию Священные книги Востока, изданию которой он посвятил себя в 1875 году.
В 1876 году Мюллер писал своему другу: „Индия в большей степени создана для того, чтобы принять христианство, чем Рим и Греция времен Святого Павла” (29). Он добавлял, что его не прельщает возможность доехать в Индию в качестве миссионера, потому что это поставило бы его в зависимость от правительства. Он отдавал предпочтение „… спокойной жизни в течение десяти лет и изучению языка. Я постараюсь завести друзей, а там: видим, оказался ли я пригоден для того, чтобы сделать работу, которая преодолеет застарелое зло засилия жрецов в Индии и расчистит путь для простого учения Христа” (30). Мюллер видел в ведической философии не более, чем „легенды ариев” и „мифы” и верил, что арийская цивилизация была лишь ступенью на пути к христианству. „История позволяет считать, что всей человеческой расе необходимо было постепенное образование, чтобы по прошествии определенного времени оно смогло подойти к истинам христианства” (31). Мюллер добавлял: „Единственное, для чего нужны были древние религии мира, так это для того, чтобы самими своими ошибками расчистить путь Христу” (32).
Г.Г. Вильсона на месте профессора санскрита в Оксфорде сменил сэр Моньер-Вильямс (1819-1899). Родившийся в Бомбее Моньер-Вильямс закончил колледж Ост-Индской компании и впоследствии преподавал там. В 1870 году, вступая на должность профессора санскрита в Оксфорде, он прочел лекцию, озаглавленную „Изучение санскрита в связи с миссионерской деятельностью в Индии”. Перу Моньера-Вильямса принадлежит книга Индуизм (1894), которая была опубликована и распространялась „Обществом по насаждению христианского знания”. Студентам-индологам XX века он известен как автор Санскритско-английского словаря. Двадцать пять лет своей жизни он потратил на основание в Оксфорде института для изучения и популяризации индийской литературы и культуры. Его усилия увенчались успехом, ив 1896 году был официально открыт Институт Индии. Моньер-Вильямс возражал против взглядов на шастры, как ступень эволюции к христианству, которые развивал Мюллер: