Очерки японской литературы

Конрад Николай Иосифович

С XIV века начинают продвигаться па юг от берегов своих островов и японцы, «японские пираты», как назы­вали их тогда китайцы. В XV веке пиратская торговля распространяется на все побережье Китая; пираты опери­руют у берегов Тайваня, Филиппин, Индокитая. Морские суда появляются у побережья Малакки, Явы, Суматры. Во многих пунктах этих стран возникают японские торго­вые фактории, образуются пиратские базы.

Таким образом, мировая эпоха великих географиче­ских открытий — XV—XVI веков — эпоха двустороннего движения в страны Южных морей, к «Островам пряно­стей», как называли район Индонезии в Европе, к «Дому сокровищ», как называли эти места на Востоке. С одной стороны, с Запада, шли португальцы, за ними — несколь­ко позднее — голландцы и англичане; с другой стороны, с Востока,— испанцы, двигавшиеся из Мексики; из своих стран — китайцы и японцы. В странах Южных морей произошла встреча этих двух великих исторических дви­жений. Открылась новая всемирно-историческая эра: эра широкого международного общения, в которое были вовле­чены народы Дальнего Запада — португальцы, испанцы, голландцы и англичане — и народы Дальнего Востока — китайцы и японцы. Это общение было прежде всего торго­вым. Было оно и политическим, приводившим к основа­нию опорных пунктов в чужих землях. Было оно и куль­турным. На Западе лучше узнали культуру Дальнего Востока и Индии, на Востоке — культуру стран Дальнего Запада.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что в резуль­тате почти столетних сношений с португальцами и испан­цами, а затем с голландцами появилось много японцев, знавших культуру этих западных народов. Не только евро­пейцы побывали за это время в Японии, по и японцы побывали на Западе. Отправка посольств из Японии в 1582—1590 годах в Испанию и Рим, в 1613—1620 годах в Мексику, к испанскому вице-королю — достаточное свиде­тельство оживленности этих сношений. Следовательно, в личном знакомстве японцев со странами Запада нет ниче­го невероятного. Такие люди, как Отомо Укиё, действи­тельно могли существовать. И то, что некоторые из них — улге, конечно, старики — могли дожить и до 60-х го­дов XVII века, вполне возможно: ведь окончательно страна была закрыта для впешнпх сношений только в 1639 году.

Старик Отомо занят в своем уединении в горах разве­дением лекарственных растений. К строителям тоннеля он присоединяется как врач. В условиях того времени он — естественник.

Автор романа не случайно сделал его естественником. Отомо, как рассказывается о нем в романе, получил зна­ния в Европе. А в Европе того времени на передовых позициях стояло именно естествознание. «Современное естествознание,— писал Энгельс,— единственное, о кото­ром может идти речь как о пауке... начинается с той гран­диозной эпохи, когда бюргерство сломило мощь феодализ­ма, когда на заднем плане борьбы между горожанами и феодальным дворянством показалось мятежное крестьян­ство, а за ним революционные предшественники современ­ного пролетариата, уже с красным знаменем в руках и с коммунизмом на устах,— с тон эпохи, которая создала в Европе крупные монархии, сломила духовную диктату­ру папы, воскресила греческую древность и вместе с ней вызвала к жизни высочайшее развитие искусства в новое время, которая разбила границы старого огЫз и впервые, собственно говоря, открыла Землю». Вкладывая в уста Отомо имена великих людей второй половины XVI века и первой половины XVII века — Иоганна Кеплера и Галилео Галилея, автор связывает Отомо именно с этим естество­знанием.

Такакура не грешит против исторической правды, на­деляя Отомо при этом верой в исторический прогресс. «Бывают периоды, когда кажется, будто жизнь становится хуже. Но это только кажется так, а на самом деле даже в тяжелые времена жизнь идет вперед, становится лучше» (с. 55). Действительно, твердое убеждение в том, что че­ловечество неуклонно идет вперед, что в этом поступа­тельном ходе важнейшим двигателем является именно наука, представленная естествознанием, математикой,— характерная черта мировоззрения ве ликих умов того вре­мени. Но Такакура допустил некоторую ошибку, видя развитие этих наук только на Западе, в Европе.

Следует сказать, что и в этой области исторический процесс был двусторонним. Естествознание в Китае еще в XII—XIII веках сделало огромный шаг вперед. Это про­явилось главным образом во врачебной науке, заставив­шей пристально изучать человеческий и вообще животный организм. В связи с врачеванием развивалось и изучение лекарственных растений, что ц привело к расцвету бота­нической пауки.

Еще в середине VII века появился чрезвычайно обстоя­тельный труд «Синьсю бэньцао» («Описание лекарствен­ных растений»). Эта китайская лекарственная ботаника перешагнула границы своей страны. Марко Поло отмеча­ет, что эта ботаника с XIII века стала известной даже в Европе. В связи с этим усилился вывоз из Китая лекар­ственных растений, с XV века принявший значительные размеры. А это способствовало дальнейшему развитию ботаники в Китае.

Сводом всех знаний, достигнутых китайцами в этой области, явилось «Бэпьцао ганму» («Основы фармаколо­гии»)— знаменитый труд величайшего ботаника и фар­маколога средневекового Китая Ли Ши-чжэня (1518 — 1593). В этом труде, изданном в 1596 году, детально опи­саны 1892 лекарственных вещества главным образом растительного происхождения. Но значение этого описа­ния не ограничивается одной фармакологией и медици­ной: описывая лекарственные растения, автор, по сущест­ву, дает и свою классификацию растений.

Уже в 1659 году, то есть через шестьдесят с небольшим лет после появления труда Ли Ши-чжэня в Китае, вышел частичный перевод его па латинский язык, сделанный польским медиком Бумигэ. Перевод двух глав из «Бэньцао ганму» помещен в книге Дью Хэлда «Облик китайской империи», изданной в 1735 году.

Этот труд в 1606 году, то есть вскоре после своего по­явления в Китае, попал и в Японию, а в 1637 году был там даже переиздан. Таким образом, ботанические и вра­чебные знания Отомо могли питаться не только одними западными источниками. На полке в его хижине рядом с книгами, на кожаных корешках которых были вытиснены европейские буквы, автор мог бы поместить и китайские ксилографы в застегивающихся костяными застежками картонных папках, оклеенных синей материей.

Вместе с тем не следует забывать, что и в самой Япо­нии в это время шло развитие естествознания. Основной толчок этому развитию дала, как и в Китае, медицина, требовавшая изыскания лечебных средств. Эти средства искали прежде всего в растениях, почему сначала стала развиваться ботаника. Однако при всем прикладном на­правлении ботанических исследований многие работы по необходимости касались и морфологии растений, и мест их произрастания; изучалась и номенклатура. В 60—70-х годах XVII века, когда происходит действие романа, уже работал над своими ботаническими сочинениями Каибара Экикэн (1630—1714). Изучались уже с теми же целями и животные, птицы, рыбы. Таким образом, и Япония в это время не отставала от общего процесса развития естест­вознания.

Описывая работу главного инженера постройки тонне­ля — Томоно и его помощников, автор, естественно, гово­рит о производимых ими математических вычислениях, необходимых для правильной планировки тоннеля. Автор и тут указывает на то, что математические знания также почерпнуты из общения с европейцами. Значение этих но­вых знаний, конечно, велико, но не следует при этом забы­вать, что искусство проведения каналов, сооружения всякого рода оросительных систем возникло на Востоке, в частности в Китае, еще в древности. Достаточно указать на знаменитую оросительную систему Дунцзян в провин­ции Сычуань, построенную более двух тысяч лет назад. Проведение подземных каналов само но себе требовало уменья производить различные математические вычисле­ния. «Для того чтобы вести проходку тоннеля одновремен­но с двух сторон и встретиться посередине, тебе придется определить высоту уровня воды в озере, со всех сторон окруженном горами»,— справедливо указывают строите­лю канала правительственные чиновники. Томоно подтверждает это и в своем ответе объясняет, как он бу­дет эту высоту определять, обнаруживая солидные познания в геометрии. Автор романа показывает, что все эти знания приобретены в Европе; между тем следовало бы помнить и о математической науке, «правилах вычис­лений» («Суаньфа»), развившихся в Китае. Достаточно указать хотя бы на то, что в Китае очень давно, во всяком случае, не позже VI века, был выработан способ решения в целых числах систем неопределенных уравнений первой степени. Этот способ описан в труде «Шусюэ цзю чжан» («Девять отделов математики») Цинь Цзю-шао, появив­шемся в 1247 году. Способ исчисления размеров недоступ­ных предметов и расстояний до них был разработап еще в III веке Лю Хуэем. В первой половине VII века Ван Сяо- тун предложил решение геометрических задач, приводя­щих к уравнениям третьей степени. В середине XI века ноявилась работа «Цзю чжан суаиьфа» («Правила вычислений в девяти главах»), принадлежащая матема­тику Цзя Сяню. Китайские математики уже в XI—XIV ве­ках знали свойства биномиальных коэффициентов и были знакомы с арифметическим треугольником. Совсем близ­ко ко времени, описываемому в романе, в Китае появился знаменитый компендиум математических знаний — «Суаньфа тунцзун» («Основы правил вычислений»), вы­шедший в 1592—1593 годах. Это был труд великого мате­матика старого Китая Чэн Давая. Следует помнить и о японском математическом трактате «Дзипгоки» («О ве­щах и времени»), составленном в 1627 году математиком Иосида Мицуёсн.

Иоспда Мицуёси — только один из нрсдставителей мате­матической школы, основоположником которой был Йоси- да Соан (умер в 1631 г.). Соан был широко известен своими познаниями в области гидротехнических сооруже­ний, вследствие чего именно его привлекали к работам но проведению канала из Фусими в Киото, предназначенного для транспортировки строительных материалов; на этом капало им было построено более десяти шлюзов, были устроены водоподъемные сооружения. Следовательно, и в этой специальной области Отомо мог найти материал в науке своей страны.