Очешуеть! Я – жена дракона?!
Шрифт:
Я взяла чемодан и швырнула его в окно. Упал на лужайку, почти бесшумно. Так, теперь моя очередь.
– Юджин, сиди пока тут, – велела я попугаю и залезла на подоконник.
– Почччему? – он заходил по нему взад-вперед, взволнованно распушив желтый хохолок.
– Как слезу, прилетишь ко мне, не бойся. – Я обхватила ногами трубу и начала осторожно спускаться.
Все шло хорошо, пока посередине второго этажа подлая железяка не оторвалась от стены.
– Ай! – взвизгнула я и рухнула вместе с ней на спину. – Очешуеть!
Что ж у этих драконов все
– Жжжива? – какаду плюхнулся рядом на упругую траву, которая смягчила падение. – Се-ве-ри-на?
– Кажется. – Я пошевелилась. – Зад отшибла.
– До свадьбы зажживет, – утешил Юджин.
– Маловероятно, – донеслось из-за кустов. – Брак ведь был заключен только что.
Под свет факела вышел мой треклятый супруг.
– Вы занятная девушка, Северина, – сказал он, встав надо мной. – Я всякое мог предположить касаемо нашей первой брачной ночи. Что вы будете дарить мне пылкие ласки. Или стесняться изо всех сил. Но никак не мог подумать, что проведу эту ночь под окнами, карауля любимую супругу, которая выскользнет из нашего уютного гнездышка в холодную ночь, карабкаясь по водосточной трубе!
Говорливый какой дракон мне в мужья достался! Лучше бы у него мозгов и совести побольше было вместо красноречия!
– Кстати, дорогая, вы так пылко прижимаете кусок трубы к себе, что я ей даже завидую, так как многое бы отдал, чтобы оказаться на ее месте. Но поясните, будьте любезны, зачем она вам? Решили умыкнуть под шумок? С паршивой овцы хоть шерсти на носки, да? Или ей отведена роль сурового сувенира на память о замужестве?
Тьфу, и в самом деле, прижимаю кусок водостока к себе, будто дитя родное к груди. Я отшвырнула железяку, выругавшись под нос.
– Вставайте, Северина, простудитесь, – граф протянул мне руку.
Я, кряхтя, поднялась.
– Идемте уже в дом.
Лакеи покосилась на нас, снова распахнув дверь. Мне показалось, или у одного глаз начал дергаться? Рэйнар довел меня до комнаты и вновь попрощался, пожелав спокойной ночи. И опять, только закрыла дверь, как в нее постучали. Забыл спросить, а не передумала ли я насчет первой брачной ночи, ударившись головой при падении?
– Не будет вам постельных утех! – рывком открыв дверь, рявкнула я. – Ой.
Лакей снова поставил мой чемодан, теперь уже грязный и покосившийся, у стены.
– Ваш багаж, госпожа графиня, – пробормотал он и дернул глазом.
Теперь все слуги в доме будут думать, что хозяин женился на какой-то умалишенной бабе. Впрочем, мне это только на руку.
– Гав, – сказала я, чтобы закрепить первое впечатление, расхохоталась и закрыла дверь.
Юджин перелетел с подоконника на кровать, плюхнулся на подушку лапами кверху и заявил:
– А теперь цьмок и спать!
Глава 7. Драконий дом
Я открыла глаза и огляделась. Вот ведь! Так надеялась,
Вот этим, кстати, и займусь.
Встала с пуховой перины и начала делать зарядку. Потом подошла к окну. Темно еще, но юная заря пробивается робкой светло-розовой полоской на горизонте. Разоспалась что-то госпожа графиня! Дома-то всегда затемно вскакивала, а тут, видать, на пуховых перинах, мягких, будто облако, продрыхла всласть почти до рассвета.
Ладно, спишем все на вчерашнюю нервотрепку. Я вздохнула, вглядевшись в темнеющий на горизонте лес. За ним моя таверна. Как они там, без меня, теперь будут, а?
Вспомнила, как каждое утро вставала первой, умывалась ледяной водой и шла вниз, на кухню. Затворяла тесто, а из подоспевшего с вечера лепила булочки, разжигала печь и отправляла в ее пышущие жаром недра выпечку.
Тренькал звонок над дверью. Значит, пришел молочник. Расплатившись с ним, я брала два стакана простокваши и шла в зал, к дядюшке Костолому, который как раз к этому времени разжигал камин.
Позавтракав на скорую руку с ним за компанию и обговорив дела, отправлялась будить старших сестер. Сами ведь ни за что не проснутся, засони этакие. Младших не трогала, оставляла посмаковать утренние сны, ведь на рассвете самые сладкие они. Да и когда с подушкой обниматься, коли не в ранние детские годы. Успеют еще, намаются, как подрастут, а пока пусть спят, мои хорошие.
Как старшие собирались на кухне, у меня как раз и булочки, и яишенка, и пироги поспевали к завтраку. Когда подтягивались сонные младшие, мы со старшими уже успевали поделить обязанности. Как печка жаркий, каждое утро разгорался спор, чья очередь посуду мыть в этот день. Никто не хотел, особенно, после ужина, когда глаза слипаются, а тарелки грязные словно и не убывают.
Тут приходил черед графика, в котором все было расписано. Сестры вздыхали, проклинали судьбу, но кивали и приступали к своим обязанностям. Двоим предстояло перечистить-перемыть горы овощей, другой паре настрогать их, третьим за рыбой сбегать, как раз рыбаки с утренним уловом причалят скоро. Да и остальным дела находились.
Сама надевала соломенную шляпку, одну на троих со старшими сестрами, и отправлялась на рынок. Город еще спал, и мне нравилось идти по пустынным улицам в легкой туманной дымке. Башмачки стучали по выстланной булыжником мостовой, солнышко начинало кидаться солнечными зайчиками сквозь таявшую сизую хмарь в небе. Холодный воздух бодрил и разрумянивал щечки.
К шумным бойким торговкам я обычно поспевала одной из первых и могла выбрать лучшие продукты. Зная меня, женщины тут же засучивали рукава и, взвесив нужное, с азартом пускались в споры относительно цены. Торговались мы обычно долго и с упоением, ничего зазорного в том не видя, ведь это обычай, а стало быть, проявление взаимного уважения.