Очевидный выбор

Эм Ана

Эм обнимает меня в ответ, и я возвращаюсь обратно на свое место, делая еще один радостный глоток вина.

– А ты еще говорила о том, чтобы дома сидеть. Вот же дурында.

– Ну, видимо, ты знаешь меня намного лучше, чем я сама себя.

Она поднимает свой бокал, я делаю то же самое.

– Тогда сегодня мы празднуем! – заявляется она, и мы чокаемся.

Ей на телефон приходит сообщение, она на секунду отвлекается, читая его.

– Допиваем и выдвигаемся. – тут же говорит она.

– Куда?

– В

бар, разумеется. Элиот уже заждался.

Алкоголь в моей крови разжигает кровь, разнося радость по венам. Мы выходим из такси, а я не могу сдержать своей улыбки. Как же я люблю Париж, люблю Эмму и люблю эту чертову жизнь.

Элиот уже ждет нас у входа в бар. Его черная футболка обтягивает тело, и я уже какой раз ловлю себя на мысли о том, что откровенно пялюсь на него. Нет, серьезно, он чертовски сексуален с этой своей сережкой в ухе и дьявольской улыбкой. Черные глаза сталкиваются с моими, и он ухмыляется.

– Привет, дьяволенок, – говорит он и целует меня в обе щеки, как истинный француз. Затем одним рывком дергает резинку на моем затылке, и пучок распадается.
– Сколько раз я тебе повторял, что такие волосы, как у тебя, должны быть всегда распущены.

Я показательно закатываю глаза.

– Ты просто неровно дышишь к рыженьким. – подкалывает его Эмма, роясь в своей сумочке. И тут я понимаю, что на ней то коктейльное синее платье и босоножки на высоком каблуке. А на мне джинсы и топ с кроссовками. Тем не менее я ловлю взгляд Элиота, когда он протягивает мне резинку.

– Ты снова пялишься на мою грудь. – говорю я, беря резинку, и натягиваю ее на руку. Его взгляд поднимается выше на уровень моих глаз, и он пожимает плечами.

– Я мужчина, а этот кусочек ткани едва ли оставляет место для воображения. Да и к тому же, не знаю, заметила ты или нет, но у тебя соски торчат.

Я снова закатываю глаза, распрямляя плечи. Эмма протягивает мне тушь для ресниц, зеркальце и блеск для губ.

– Они всегда торчат. – отвечаю я с улыбкой, забирая косметику из рук подруги.

– Я заметил. – подмигивает он.

Открываю зеркальце и начинаю наносить макияж. Ну, подобие его.

– Эй! – щелкает пальцами Эмма прямо перед его носом. – Вообще-то я тоже здесь, ничего не скажешь о моем внешнем виде?

Он притягивает её к себе и целует в щеку.

– Ты, как всегда, прекрасна, малышка. Но как ты сама сказала, я питаю слабость к рыженьким.

Она в ответ пихает его локтем в живот, и он ухмыляется.

– У неё уже есть парень. Так что держи свой вездесущий член в штанах.

– Ну и что, у меня тоже есть парень. И не один. – как ни в чем ни бывало отвечает Элиот. –Но это не мешает мне мечтать о сосках Даны.

Я качаю головой, подавляя улыбку. Типичный Элиот. Была бы его воля, он бы подрабатывал в эскорте и наслаждался этим. Но так как у него уже есть стабильная работа фотографа в модном журнале, он предпочитает

просто трахать все, что движется.

– И кстати, о моем члене. Помню, когда-то ты и сама с радостью наслаждалась им.

Эмма закатывает глаза. А я возвращаю ей косметику.

– Подумаешь, перепехнулись разок в туалете клуба. Теперь ты всегда будешь это мне припоминать?

– Просто признай, что хочешь меня, и все закончится. Я ведь не против повторить.

– Я против. – уверенно отвечает подруга, и он отодвигает её хвост в сторону, целуя в шею. На Эмму это не производит ни малейшего впечатления.

– Ты закончил? – сухо отвечает она, и Элиот сдается.

– Да ладно вам, неужели мои мечты о нашем горячем тройничке так и останутся мечтами?

– Смирись. – бросает Эмма, и мы входим в бар.

2

Голова камнем лежит на подушке. И я всем телом ощущаю её тяжесть. Вплоть до кончиков ресниц. Открывать глаза совсем не хочется. И я просто слушаю, давая себе еще пару минут. С как мне кажется, открытого окна доносятся голоса, звуки машин, дыхание города. Теплая рука касается моей щеки и нежно убирает волосы с лица. Только сейчас я понимаю, что рядом кто-то сидит. До боли медленно открываю глаза и вижу светлые короткие волосы и карие глаза, внимательно изучающие меня. Шон. Он отнимает руку и тут же встает. Тут я окончательно просыпаюсь, резко подрываясь в кровати. Легкое головокружение притупляет движение, и я снова жмурюсь, слышу, как Шон выходит и с грохотом хлопает дверью спальни, от чего я вздрагиваю и голову пронзает тупая боль. Вот черт. Он злится.

Выпускаю весь кислород из легких и наконец встаю. Прохожу в гостинную и вижу, как он молча собирает документы с кофейного столика. Чувствую себя паршиво, выгляжу наверное, еще хуже. А тошнота опасно подкрадывается к горлу.

– Шон. – хрипло зову его, но он игнорирует, продолжая резко запихивать бумаги в папку. – Ты злишься.

– Да, черт возьми! – резко подрывается он, бросая в меня острый взгляд, от которого я непроизвольно сжимаюсь. –Ты права, я злюсь!

– Прости. – бормочу я.

– За что простить? За то, что я, как идиот, ждал тебя всю ночь? Или за то, что ты даже не удосужилась ответить на мои звонки?

– Телефон сел, прости, я была так расстроена, что…

– А что насчет меня? Ты не подумала, что я могу переживать за тебя? Ты заявилась пьяная домой в три утра, еле стоя на ногах. Где тебя вообще носило?

Делаю глубокий вдох, но мой желудок отчаянно требует освобождения.

– Мы с Эммой и Элиотом немного выпили вчера.

– Немного? Это ты называешь немного? – он стискивает кулаки, и швыряя папку на стол, обходит диван. – Я тебя не узнаю, Дана. Раньше ты так себя не вела. Что на тебя нашло?