Очевидный выбор
Шрифт:
Эм обнимает меня в ответ, и я возвращаюсь обратно на свое место, делая еще один радостный глоток вина.
– А ты еще говорила о том, чтобы дома сидеть. Вот же дурында.
– Ну, видимо, ты знаешь меня намного лучше, чем я сама себя.
Она поднимает свой бокал, я делаю то же самое.
– Тогда сегодня мы празднуем! – заявляется она, и мы чокаемся.
Ей на телефон приходит сообщение, она на секунду отвлекается, читая его.
– Допиваем и выдвигаемся. – тут же говорит она.
– Куда?
– В бар, разумеется. Элиот уже заждался.
Алкоголь в моей крови разжигает кровь, разнося радость по венам. Мы выходим из такси, а я не могу сдержать своей улыбки. Как же я люблю Париж, люблю Эмму и люблю эту чертову жизнь.
Элиот уже ждет нас у входа в бар. Его черная футболка обтягивает тело, и я уже какой раз ловлю себя на мысли о том, что откровенно пялюсь на него. Нет, серьезно, он чертовски сексуален с этой своей сережкой в ухе и дьявольской улыбкой. Черные глаза сталкиваются с моими, и он ухмыляется.
– Привет, дьяволенок, – говорит он и целует меня в обе щеки, как истинный француз. Затем одним рывком дергает резинку на моем затылке, и пучок распадается.
– Сколько раз я тебе повторял, что такие волосы, как у тебя, должны быть всегда распущены.
Я показательно закатываю глаза.
– Ты просто неровно дышишь к рыженьким. – подкалывает его Эмма, роясь в своей сумочке. И тут я понимаю, что на ней то коктейльное синее платье и босоножки на высоком каблуке. А на мне джинсы и топ с кроссовками. Тем не менее я ловлю взгляд Элиота, когда он протягивает мне резинку.
– Ты снова пялишься на мою грудь. – говорю я, беря резинку, и натягиваю ее на руку. Его взгляд поднимается выше на уровень моих глаз, и он пожимает плечами.
– Я мужчина, а этот кусочек ткани едва ли оставляет место для воображения. Да и к тому же, не знаю, заметила ты или нет, но у тебя соски торчат.
Я снова закатываю глаза, распрямляя плечи. Эмма протягивает мне тушь для ресниц, зеркальце и блеск для губ.
– Они всегда торчат. – отвечаю я с улыбкой, забирая косметику из рук подруги.
– Я заметил. – подмигивает он.
Открываю зеркальце и начинаю наносить макияж. Ну, подобие его.
– Эй! – щелкает пальцами Эмма прямо перед его носом. – Вообще-то я тоже здесь, ничего не скажешь о моем внешнем виде?
Он притягивает её к себе и целует в щеку.
– Ты, как всегда, прекрасна, малышка. Но как ты сама сказала, я питаю слабость к рыженьким.
Она в ответ пихает его локтем в живот, и он ухмыляется.
– У неё уже есть парень. Так что держи свой вездесущий член в штанах.
– Ну и что, у меня тоже есть парень. И не один. – как ни в чем ни бывало отвечает Элиот. –Но это не мешает мне мечтать о сосках Даны.
Я качаю головой, подавляя улыбку. Типичный Элиот. Была бы его воля, он бы подрабатывал в эскорте и наслаждался этим. Но так как у него уже есть стабильная работа фотографа в модном журнале, он предпочитает просто трахать все, что движется.
– И кстати, о моем члене. Помню, когда-то ты и сама с радостью наслаждалась им.
Эмма закатывает глаза. А я возвращаю ей косметику.
– Подумаешь, перепехнулись разок в туалете клуба. Теперь ты всегда будешь это мне припоминать?
– Просто признай, что хочешь меня, и все закончится. Я ведь не против повторить.
– Я против. – уверенно отвечает подруга, и он отодвигает её хвост в сторону, целуя в шею. На Эмму это не производит ни малейшего впечатления.
– Ты закончил? – сухо отвечает она, и Элиот сдается.
– Да ладно вам, неужели мои мечты о нашем горячем тройничке так и останутся мечтами?
– Смирись. – бросает Эмма, и мы входим в бар.
2
Голова камнем лежит на подушке. И я всем телом ощущаю её тяжесть. Вплоть до кончиков ресниц. Открывать глаза совсем не хочется. И я просто слушаю, давая себе еще пару минут. С как мне кажется, открытого окна доносятся голоса, звуки машин, дыхание города. Теплая рука касается моей щеки и нежно убирает волосы с лица. Только сейчас я понимаю, что рядом кто-то сидит. До боли медленно открываю глаза и вижу светлые короткие волосы и карие глаза, внимательно изучающие меня. Шон. Он отнимает руку и тут же встает. Тут я окончательно просыпаюсь, резко подрываясь в кровати. Легкое головокружение притупляет движение, и я снова жмурюсь, слышу, как Шон выходит и с грохотом хлопает дверью спальни, от чего я вздрагиваю и голову пронзает тупая боль. Вот черт. Он злится.
Выпускаю весь кислород из легких и наконец встаю. Прохожу в гостинную и вижу, как он молча собирает документы с кофейного столика. Чувствую себя паршиво, выгляжу наверное, еще хуже. А тошнота опасно подкрадывается к горлу.
– Шон. – хрипло зову его, но он игнорирует, продолжая резко запихивать бумаги в папку. – Ты злишься.
– Да, черт возьми! – резко подрывается он, бросая в меня острый взгляд, от которого я непроизвольно сжимаюсь. –Ты права, я злюсь!
– Прости. – бормочу я.
– За что простить? За то, что я, как идиот, ждал тебя всю ночь? Или за то, что ты даже не удосужилась ответить на мои звонки?
– Телефон сел, прости, я была так расстроена, что…
– А что насчет меня? Ты не подумала, что я могу переживать за тебя? Ты заявилась пьяная домой в три утра, еле стоя на ногах. Где тебя вообще носило?
Делаю глубокий вдох, но мой желудок отчаянно требует освобождения.
– Мы с Эммой и Элиотом немного выпили вчера.
– Немного? Это ты называешь немного? – он стискивает кулаки, и швыряя папку на стол, обходит диван. – Я тебя не узнаю, Дана. Раньше ты так себя не вела. Что на тебя нашло?