Очевидный выбор
Шрифт:
Через секунду официант ставит передо мной Бланманже, самый вкусный десерт во всем свете, и я расплываюсь в лужицу.
–Напомни, почему ты продолжаешь быть мне таким хорошим другом? – спрашиваю я, накидываясь на десерт. Эмма снова смеется и достает сигарету из пачки на столе.
–Дело не во мне, а в тебе. Где же мне еще найти такую сумасшедшую подругу, постоянно встревающую в самые нелепые ситуации?
–Думаю, нигде. – бормочу я с набитым ртом.
Эмма выжидательно смотрит, втягивая дым и выпуская его тонкой струйкой через рот. Запах табака с ментолом зависает между нами. Я делаю еще один внушительный глоток вина.
–Ну же, рассказывай давай. – она облокачивается на стол, придвигаясь ближе, и затягивается еще раз.
–В этот раз я смогла сдержаться. – сразу же обозначаю границы.
–О-о-о, это что-то новенькое.
Я выпускаю весь кислород из легких, делаю еще глоток, одновременно отламывая кусочек десерта, наслаждаясь тем, как вилка мягко разрезает белый слой.
–По-началу все было хорошо, правда, я старалась абстрагироваться, как ты меня учила. Этот мужик, один из тех, что воспринимают обслуживающий персонал, как мебель, разумеется, не сдерживался в моем присутствии и продолжал унижать девушку рядом с собой. – делаю еще глоток, вино заканчивается, и Эмма подливает из бутылки на столе.
– Я молчала. Мысленно прокручивала, это не твое дело, не твое дело.
– подруга усмехается.
– Нет, правда, так и было. И вот я несу ему еще один стакан виски, он задевает его локтем и весь алкоголь растекается по столу, его дорогущим брюкам, в общем, повсюду. И естественно, его гнев обрушивается на меня. Не помню, что я ответила…
–Разумеется, "простите" ты не додумалась сказать. – подначивает Эмма.
–Разумеется. – киваю и делаю еще глоток.
– Слово за слово, и вот уже на нас таращится весь ресторан, вылетает Жак, начинает лизать тому мудаку зад. Я молчу.
–Конечно.
–Конечно. И вот не успеваю я и слова сказать в свое оправдание, как меня вышвыривают на улицу.
–Ну, ты хотя бы не ударила никого, как в прошлый раз. – едва сдерживаясь от смеха, говорит подруга и откидывается на стул, слегка сбрасывая пепел с сигареты в пепельницу.
–Но мне хотелось.
–Я даже в этом не сомневаюсь.
–Что со мной не так? Может я вообще не создана для работы? – доедаю последний кусочек десерта и окончательно расслабляюсь.
–Ты просто не создана для работы на кого-то.
–Возможно.
Я прокручиваю в голове последние шесть месяцев и три мои попытки устроится на трех разных работах. И прихожу к выводу, что я безнадежна.
–Может, стоит прислушаться к Шону и прекратить попытки? Ну, а что, он готов полностью меня обеспечивать.
Эмма морщится и тушит сигарету.
– И что, ты готова целый день сидеть дома, готовить, убираться, ждать своего любимого с работы? Давай начистоту, ты же с ума сойдешь не пройдет и суток.
Я выдыхаю, откидывая голову назад, в надежде увидеть звезды, но нахожу только белую ткань навеса. Вот же разочарование. Возвращаю взгляд к подруге.
– Я могу взять еще один онлайн курс по акварели. Или, о, выучу какой-нибудь новый язык, китайский, например.
– И какой он уже будет по счету? Третий?
– Четвертый.
Она с улыбкой качает головой.
– Дана, ты слишком себя недооцениваешь. В тебе столько потенциала, а ты растрачиваешь его не на то.
– И на что по-твоему я должна его растрачивать?
– А мне то откуда знать? – она пожимает плечами.
– Ты сама должна найти занятие по душе. Оглянись вокруг, ты в Париже, в самом волшебном городе мира, и все, что ты можешь придумать – это курсы по акварели?
– Я думала, Париж – самый романтичный город.
Она фыркает.
– Это только замануха. Город греха, да, но никак не любви.
Мне хочется возразить, но Эмма упертая, да и к тому же не верит в любовь от слова совсем. Она – образцовый пример женщины-реалистки. Сколько её помню, она всегда говорила о том, что одна любовь на всю жизнь бывает только в книжках и мелодрамах. А в жизни одна сплошная суровая реальность – слезы, разбитые сердца и дети в придачу.
Какая-то часть меня может, и согласилась бы с ней, но вторая половинка все еще греет надежду на хэппи энд.
Она складывает салфетку в треугольник со странным выражением лица, будто хочет что-то сказать, но борется с собой.
– Эмма. – зову я, она поднимает на меня тот самый взгляд.
– Что?
– Я не хотела тебе говорить. Но знаю, через два дня ты и сама отправишься на поиски новой работы.
Мои глаза тут же загораются, а нога начинает нервно подрагивать.
– Ну же, – подталкиваю я.
– что?
– Тристан открывает свой ресторан здесь в Париже.
– Тристан? Тот с кем ты училась в Италии? Шеф-повар?
Она кивает.
– Я собиралась уехать в Италию. Ну, ты помнишь, отец хотел, чтобы я стала шефом в одном из его ресторанов.
– Да, ты была готова сброситься с Эйфелевой башни лишь бы не работать с ним вместе.
Это её желание я могу понять, как никто другой.
– Да. И вот пару дней назад Тристан предложил мне место су-шефа в своем ресторане. Сегодня я дала ему свое согласие.
Из меня вырвался совершенно непристойный визг. Да такой громкий, что люди вокруг начали оборачиваться, а Эмма снова рассмеялась.
– Это же невероятно! Поздравляю!
– Спасибо. – смущенно отвечает подруга. – Так вот, он набирает персонал. Думаю, я могу организовать тебе собеседование завтра, если хочешь. Знаю, быть снова официанткой – такая себе перспектива. Может, у меня получится уломать его изменить свое мнение по поводу администратора…
Я не даю ей договорить и буквально подлетаю, чуть ли не опрокидывая стул, на котором сидела, и стискиваю ее в объятиях.
– Ты лучше всех! – визжу я. – Спасибо! Спасибо! Ты спасла меня!