Очищение. Том.2. Душа
Шрифт:
Отвратившись от Бога, дух, вместо того, чтобы давать пишу душе, начинает жить за счет души, питаясь ее сущностью (тем, что мы обычно называем "духовными ценностями"); душа, в свою очередь, начинает жить жизнью тела, это происхождение страстей; и наконец, тело, вынужденное искать себе пищу вовне, в бездушной материи, находит в итоге смерть. Человеческий состав распадается» (Там же).
Через десяток лет Лосский повторит эту мысль в «Догматическом богословии» с еще большей пронзительностью:
«Плод съеден, и грех развивается несколькими
С этого момента человек находится во власти лукавого. Оторвавшись от Бога, его природа становится неестественной, противоестественной. Внезапно опрокинутый ум человека вместо того, чтобы отражать вечность, отображает в себе бесформенную материю: первозданная иерархия в человеке, ранее открытом для благодати и изливавшем ее в мир — перевернута. Дух должен был жить Богом, душа — духом, тело — душой.
Но дух начинает паразитировать на душе, питаясь ценностями не божественными, подобными той автономной доброте и красоте, которые змий открыл женщине, когда привлек ее внимание к древу. Душа, в свою очередь, становится паразитом тела — поднимаются страсти. И, наконец, тело становится паразитом земной вселенной, убивает, чтобы питаться, и так обретает смерть» (Лосский. Догматическое, с. 307).
На этом я бы хотел завершить свой рассказ о мистическом поиске Владимира Николаевича Лосского. Завершающий образ настолько важен, что даже необходимость вывести понятие о душе отступает перед значением описанной в нем душевной способности. Над этим еще придется много-много подумать.
Часть вторая. ОТЕЧЕСТВЕННЫЕ БОГОСЛОВЫ
Глава 1. Последний рыцарь. Александр Мень
В последние годы в России издается множество религиозной и богословской литературы. Поток этот настолько велик, что я не сумел в нем разобраться и не нашел работ, прямо посвященных душе. Поэтому я опускаю все это изобилие и начну с автора, который, безусловно, оставил след в моем сознании, а значит, и в сознании множества русских людей, переживших революцию 1991 года. Я говорю о священнике Александре Мене (1935–1990).
Странная и неожиданная фигура среди русских религиозных и общественных деятелей советской поры. Человек огромной эрудиции, с 1959 года публиковался и в России и за рубежом. Много выступал перед общественностью, особенно после перестройки. Но в 1990 году был зверски убит…
Я не хочу вдаваться ни в то, за что он мог быть убит, ни в его взгляды на общественные и духовные вопросы. Ограничусь лишь тем понятием о душе, которое он нес в сознание русских людей. И поскольку он очень много выступал, то я взял за основу именно его выступления и работы, опубликованные в периодических изданиях. Благо, они были собраны в отдельные сборники.
Начну с того, что во время публичных выступлений для Меня вполне существовал вопрос о самопознании. Выступая в 1989 году на Центральном телевидении, он говорил о Вечных вопросах. И там он сказал:
«Человек свободен выбирать, по какому пути он пойдет. <…>
В свое время Сократ обратил внимание людей на слова, начертанные на фронтоне старинного храма: "Познай самого себя". Так вот, сегодня, на рубеже XXIвека, когда мы пережили чудовищные кровавые войны, столкновения, бури, потрясшие землю, когда мы стоим почти на грани мировой катастрофы, не пора ли нам задуматься над этим? Не пора ли снова эти вечные слова, указанные Сократом, поставить во главу угла? Кто ты, человек? Для чего ты существуешь на земле?» (Мень. Вечные вопросы // Тайна, с. 8–9).
Я сильно сомневаюсь, что самопознание действительно что-то значило для отца Александра. И не только потому, что это было сказано для массового воздействия на сознание людей, и даже не потому, что среди его работ я больше не встречал мыслей о самопознании. Возможно, что их просто обходили его издатели, которым нужно было другое. Но потому, что ему самому нужно было другое, если вы приглядитесь к приведенной выдержке.
Нельзя, помянув Сократа и приведя слова из Дельфийского храма «Познай самого себя», тут же перевести это в требование познать другого. Точнее, можно, но в том случае, если ты выбираешь не самопознание, а воздействие на сознание других людей.
Отец Александр был прекрасным человеком, но не человеком самопознания, а общественным деятелем, бившимся в условиях коммунизма за свободу русских людей. Он, кстати, был весьма веротерпим и в своих проповедях. Строго придерживаясь христианского учения, он допускал возможность иных путей. Поэтому его рассказы о посмертном существовании и душе человеческой, скорее, не исследования, а просветительство. И в силу этого они не глубоки, но зато очень точно обрисовывают самые расхожие представления российского богословия на этот предмет.
Как это ни удивительно, но в том же самом выступлении 1989 года Мень подымает вопросы о том, чем питается душа, на которых я расстался с Владимиром Лосским. Он говорит умно и красиво, но в еще большей мере зажигательно. И в этом я вижу его разницу с действительным богословом, который был мистиком, а не властителем дум. Впрочем, сравните сами.
«Мы все хорошо знаем, что тело человека здорово, когда находится в нормальной, естественной гармонии с природой: когда легкие дышат чистым воздухом, когда у нас есть нормальная пища, когда мы выспались. Это наша связь с миром, с природой, с тем, что нас окружает. Если этого нет, наступает голод. Но почему мы не задумываемся над тем, как голодает наша душа?!
Чем мы ее питаем? А ведь она нуждается в пище не менее, чем тело. И для человека сегодня найти эту подлинную пищу, этот вечный хлеб, который будет питать наше сердце, — задача исключительно важная. <…>
Прикоснувшись к вечным вопросам, подойдя к ним без поверхностного презрения, не отмахиваясь, не считая, что это удел праздных умом, «философов» — как иронично говорят иные люди, — мы должны признать, что это хлеб, это пища души, которой нам недостает.