Очищение
Шрифт:
С определением срока начала массового производства вооружения Тухачевский просчитался на две пятилетки. И кто-то будет доказывать, что его требования были своевременными?
Нет, уж лучше за пару лет до прихода гостей своевременно пирогов напечь… Да побольше. Чтобы всем вдоволь.
Во всей этой истории удивительных моментов множество. Вот один из них. Пятилетние планы, как известно, были планами развития РККА. Промышленность работала на войну. Сначала военное ведомство составляло заявки, сколько и какого оружия ему требуется, а потом экономисты, исходя из этого, определяли потребность в строительстве новых военных заводов, шахт, рудников и т.д. Оружие — конечный продукт. А что еще, кроме оружия, мы производили? Кровати и кастрюли, утюги и серпы — все это побочная продукция военных заводов. Итак, составление первого пятилетнего плана развития Вооруженных
а) стрелковые войска с мощной артиллерией; б) стратегическая конница; в) авиация» (Там же).
О танках Тухачевский в начале 1927 года вообще не вспомнил и их промышленности не заказывал.
Все, что потребовал Тухачевский, было включено в государственный план. На основе заявок армии экономисты разработали пятилетку. Центральный Комитет одобрил. Съезд партии программу принял. На основе пятилетнего плана заложили новые электростанции, доменные и мартеновские печи, прокатные станы и прочее, и прочее, и прочее. План утвержден съездом партии, работа закипела. Не прошло и года, как вдруг Тухачевский объявляет, что план этот неправильный, что нужно строить 50 000-100 000 танков, причем немедленно.
Во-первых, как мы уже видели, это невозможно. Тем более невозможно в один год. А во-вторых, что это за скачки? Что за прыжки? Что это за шараханья? В начале года Тухачевский о танках даже не вспомнил и в план их не включил, и в том же году, когда план сверстали, утвердили и начали выполнять, стратег опомнился…
Сверстать пятилетний план развития экономики страны предельно трудно. Последующий опыт показал, что это вообще невозможно — у нас была постоянная нехватка всего. Кроме оружия, понятно. Год старались экономисты, кое-как увязали показатели первого пятилетнего плана, и вдруг Тухачевский выдвигает новые предложения. Коренной порок плановой системы в том, что любые попытки изменить выбранный курс ведут к разрушению самого плана. Если кому-то не дать запланированный планом миллион тонн стали, то эффект от этого отразится на всей экономике страны. Это примерно как из часов вынуть одно колесико. Но Тухачевский предлагает не просто львиную долю лучшей стали отдать на производство танков, речь идет о переключении всей тяжелой промышленности на новую, неизвестную ей продукцию. Но если не прокатывать рельсы, а вместо этого катать броневые листы, то это отразится на всей транспортной системе страны, а затем и на всей экономике. Если не варить трубы, то и нефти нашим танкам однажды не хватит, то и резиновых шин для автомобилей не будет. Если сократить или вовсе прекратить производство паровозов и вагонов… Одним словом, Тухачевский ломал план, который по его же заявкам и составлялся.
Непосредственной угрозы войны в тот момент не было, потому товарищ Сталин правильно решил: не танки сейчас нужны. Сталь Сталин пустил на рельсы. Легкие рельсы заменялись тяжелыми, одноколейные железные дороги превращались в двухколейные. Конструкцию железнодорожных мостов усиливали. А рядом строили новые мосты для второго пути. Старые, оставшиеся от Николая «Овечки» меняли на мощные локомотивы ФД и СО, парк двухосных двадцатитонных вагонов решительно дополнялся четырехосными шестидесятитонными вагонами. Все это — стальной фундамент будущей победы. А еще — Днепрогэс. Это алюминий для самолетов. Это будущие наши танковые дизели В-2, лучшие в мире.
Все усилия — на Уралмаш, на Комсомольск, на Магнитку, на Кузнецк. База нужна.
Представим себе, что план Тухачевского был принят. Представим, что в 1928 году мы выпустили эти орды маломощных, примитивных, предельно несовершенных танков. Через 13 лет, к 1941 году, все они проржавели бы насквозь, ибо хранить их было негде. И устарели бы безнадежно. Но из-за этих танков мы встретили бы войну с допотопной железнодорожной сетью, с музейными паровозами и вагонами. Все те экономические чудеса, которые Советский Союз продемонстрировал миру во время войны, были бы невозможны. Подумать только, сколько краски надо было бы тратить каждый год, чтобы закрашивать ржавчину на таких несметных полчищах танков. Представим себе, что встретили мы войну с этими допотопными ржавыми танками, но без Магнитки, Танкограда и Кузбасса.
Защитники Тухачевского говорят, что все в его предложениях правильно, только цифры надо было уточнить. Но если цифры уточнить, то от предложений Тухачевского вообще ничего не останется. Кроме безумных цифр, в них ничего не было.
Да и как уточнить? Про 100 000 танков не говорим. Это бред. 50 000 — тоже бред. Так сколько же тогда? 49
Примерно столько Советский Союз и имел к моменту германского вторжения. Разница с предложениями Тухачевского в том, что более двух десятков тысяч танков были построены не одним махом, а постепенно. Количество производимых танков росло, и повышалось их качество. Старые модели заменялись новыми, в процессе эксплуатации выявлялись недостатки и устранялись в следующих моделях. К началу войны в Советском Союзе была создана поистине уникальная конструкторская и производственная база, были отработаны лучшие в мире образцы танков, танковых двигателей, лучшие в мире гусеничные ленты, самое мощное в мире *танковое вооружение, было налажено единственное в мире производство плавающих танков, единственное в мире производство тяжелых танков, единственное в мире производство танковых дизелей. И все это не помешало столь же мощному становлению авиационной и артиллерийской промышленности, модернизации железных дорог, созданию мощной топливной, энергетической и металлургической базы и т.д., и т.д. — всего того, что позволило завершить войну в Берлине.
Оттого что танки выпускались постепенно, мы вступили в войну с танковым парком, три четверти которого имели возраст до пяти лет. Другими словами, наш танковый парк был новейшим как морально, так и физически. Марксистско-гитлеровские академики смеются над сталинскими танками: мол, все они устарели… Я не говорю про танки КВ-1, КВ-2, Т-28, Т-34, Т-35, Т-37, Т-38, Т-40 — ничего подобного ни у кого в мире в 1941 году просто не было. А количества только этих лучших в мире и уникальных по своей конструкции танков было больше, чем всех танков во всех странах мира вместе взятых.
Но возьмем «устаревший» БТ-7М. Он был принят на вооружение в 1939 году. В 1941 году танки этого типа имели возраст 2 года. 45-мм пушка этого танка пробивала броню любого иностранного танка того времени. До 1940 года никто в мире столь мощной танковой пушки не имел. Британия и США до таких показателей дошли только в 1942-1943 годах. БТ-7М имел двигатель мощностью 500 л.с., вдвое больше, чем самый мощный зарубежный танковый двигатель того времени. И это был дизель. Никто в мире таких двигателей не сумел создать и к концу войны. БТ-7М имел запас хода 700 км — это втрое больше, чем лучший зарубежный показатель того времени. Скорость — вдвое выше, чем у любого зарубежного танка того периода. Ну а броня? Броня противопульная. Но в то время только Советский Союз имел танки с противоснарядным бронированием, а все остальные страны мира имели танки только с противопульной броней. И вот этот танк и марксисты, и гитлеровцы отнесли к разряду устаревших, настолько устаревших, что до 1991 года наши историки эти танки вообще в статистику не включали. Эти танки как бы не существовали. Зачем старье учитывать?
И весь мир смеялся над глупым Сталиным, над его «устаревшими» танками, а заодно и над всеми нами: вот загубили гения, не сберегли, не послушались его советов… а ведь предлагал же он модернизацию, ведь он настаивал на перевооружении.
Вот и допустим, что гения уберегли и все его требования выполнили. Страна наша перед войной была в штанах, хотя и латаных. А если бы гения послушались, то встретили бы войну в набедренных повязках, но с сотней тысяч танков Тухачевского — клепаных МС-1. Неужто бензиновый двигатель мощностью 35 л.с. был бы лучше дизеля в 500 «лошадей»? Неужто скорость 16 км/ч была бы лучше, чем 86? Неужто запас хода в 100 км лучше, чем 700? Неужто 37-мм короткоствольная пушка со скорострельностью два выстрела в минуту была бы лучше длинноствольной 45-мм пушки со скорострельностью 15 выстрелов в минуту? Неужто танк в возрасте 13 лет был бы лучше того, который в прошлом году с завода вышел? Мой читатель, держите свою дорогую, свою любимую легковую машину 13 зим на улице без гаража — что от нее останется? А ведь наши солдаты-невольники, которые заняты только тем, что считают часы и минуты до дембеля, не стали бы Тухачевские танки беречь так, как вы бережете свой «Запорожец». Так что бы от тех танков осталось к 1941 году?
Если бы послушались Тухачевского, то наштамповали бы в 1928 году десятки тысяч бомбардировщиков со скоростью 176 км/ч и истребителей со скоростью 209 км/ч… Двигателей авиационных у нас тогда не было. Как и танковых. Надо было бы десятки тысяч авиационных и танковых двигателей покупать в Британии и во Франции, платить за это нашим полновесным золотым червонцем. Такой щедростью мы бы обеспечили работой пролетариат Британии, Франции и Америки, буржуев — капиталами, зарубежных конструкторов — средствами на ускорение технического прогресса, а всей экономике Запада обеспечили бы процветание. Сами бы остались в набедренных повязках.