Очкарик 3
Шрифт:
Её лицо за какую-то секунду преобразилось из уныло-флегматичного в любопытное и живое.
— Точнее и не надо, — хмуро отозвалась Асем, опуская взгляд в столешницу. — Наш человек тебя услышал.
— Да?
— Да. Вот сейчас он мысленно говорит тебе: «Хе, любимая! Если я буду по четыре раза в минуту щёлкать пальцами под столом, это будет слишком явно…».
Метиска отбросила волосы назад, заливисто расхохоталась, после чего опять прижалась к Вадиму разрезом жилета и решительно его поцеловала.
Дальше не сдержалась и Акмарал, к которой спустя пару ударов сердца присоединилась младшая сестра.
— Со всем почтением, отдавая должное вашим достойным предкам, не могу не заметить. — Вадим, затравленно покосившись на девчонок, очень серьёзно посмотрел на собеседника. — Там, где я учился, считается: предки без сомнения важны, но…
— … но?
— Но человека в большей степени определяет не врождённое, а приобретённое.
— А это действительно так? — теперь во взгляде посетителя вовсю плескалась снисходительность. — Вы прям точно-точно в этом уверены? И совсем не лукавите, даже перед самим собой?
— Родившись в самой простой семье, можно стать более чем достойной личностью. Такой, о которой сложат песни и будут помнить в веках.
— Соглашусь. Такое бывает.
— И наоборот: весьма нередко пристойные родители теряют своего опустившегося отпрыска за какую-то пару лет, если не занимаются его воспитанием должным образом.
— Не потрудитесь ли привести пример? — насмешка незнакомца буквально повисла в воздухе. — Так, чтобы это была не выдуманная схоластика, а реальная жизнь?
— Легко, — не смутился пятнистый. — Например, если один из наследующих сыновей августейшего семейства спивается. Знакомая картина? Большую часть времени он уделяет, кх-м, скажу мягко, слабому полу. Это вместо того, чтобы заниматься государственными делами. Ещё он часто болеет нехорошими болезнями, что является предосудительным по нормам любой известной мне морали.
— Да вы за словом в карман не лезете… — неприязненно поморщился чужак.
— Угу. Добавим сюда, что слухи о его подвигах и достижениях расходятся по всей столице кругами по воде, — теперь снисходительно ухмылялся уже пятнистый, а незнакомец хмуро таращился на него в ответ исподлобья. — Да так расходятся, что его родители начинают просто стесняться смотреть другим в глаза. Неужели незнакомая картина? Поклянитесь, что никогда не сталкивались.
— Занятно. — Гость выбил дробь ногтями по столу, опуская взгляд. — Кажется, я всё-таки могу предположить выпустившее вас в мир учебное заведение. Хотя на тупого выходца из вольных баронств вы и не похожи, — добавил он в сторону.
— Смею вас заверить, вы всё равно не угадаете, — покачал головой пятнистый. — Как говорят у меня на родине, «что в имени тебе моём?». Но возвращаемся к началу нашего разговора. ВЫ КТО? Пока я не пойму ответа, разговора у нас не получится. Честно.
— Боюсь, у меня тоже не получится представиться так, чтобы у вас не осталось никаких вопросов. Не хотите ли просто послушаться старшего? Наступить на горло своим амбициям и банально не переть на рожон?
— Ну и о чём тут разговаривать? — фыркнул Вадим. — Ещё один встречный вопрос. Лично вы очень часто отвечаете на каверзные вопросы незнакомцам, которые не желают даже назвать своего имени? Ещё и в деликатных темах, которые лично их не касаются?
— Дело не в моём имени, — поморщился мужчина. — Далось оно вам. Можете звать меня Хосровом. Ладно, давайте зайдём с другой стороны. Вы не хотите мне продать свой самострел? Тот самый, который вы так эффектно использовали возле городских ворот? Это для затравки, для начала разговора.
— Вы сказали, Хосров? — переспросил пятнистый, странно напрягаясь. — А стихов случайно не пишите? Пардон за уход в сторону от темы.
— Нет, никогда не увлекался, — с досадой поморщился незнакомец. — Так что, продадите свою игрушку? Честное слово, не пожалеете.
— Которую из двух моих игрушек? — пятнистый резко вспыхнул незамутнённым любопытством. — И попутно, с чего у вас такой интерес к ней? Неужели сумеете воспользоваться?
— Какую из двух — без разницы, — спокойно ответил Хосров. — Там же гномья работа, так? Можно даже без зарядов.
По лицу Вадима последовательно скользнули несколько нечитаемых эмоций:
— Извините. Не продаётся.
— Я так и думал, но спросить всё равно стоило. А что вам известно о ключевом конфликте Проекта? Надеюсь, это достаточно нейтральный вопрос?
— Вы будете смеяться, но я и здесь отвечу встречным вопросом: а зачем оно вам надо?
— Спрашиваю затем, чтобы с нужной точки начать излагать свою аргументацию, — нейтрально ответил чужак. — Дело в том, что список моих возможных предложений вам не ограничивается покупкой гномьего самострела.
— Впору начинать жалеть о такой своей известности, — поёжился Вадим. — Уважаемый, ваш последний вопрос с подвохом. Лично я в вашем проекте вижу сразу несколько конфликтов. Устраним терминологические разногласия?
— Мне определённо импонирует ваш стиль, несмотря на всю мою ненависть к вашему учебному заведению, — твёрдо сказал Хосров, глядя собеседнику в глаза. — Можете перечислить конфликты, как вы их видите?
— Легко. Первый, на почве денег. Кому-то взбрело в голову, что кочевников-орков можно высадить на оседлость и начинать с них взимать налог в шесть раз больше. Как со своих крестьян.
— Вы запнулись перед словом деньги. Почему?
— Хотел употребить другое слово. Заменил на понятное вам.
— Какое слово хотели сказать? Пожалуйста, не упрощайте, считая меня дремучим идиотом.
— Как скажете… Заново. Первый конфликт — на экономической почве. Кто-то посчитал степь своей собственностью, не орочьей. Решил применить на ней знакомые механизмы налогообложения, как на мануфактурах гномов. Но попутно столкнулся с неразвитостью инфраструктуры вашего уровня, — Вадим скептически сжал губы в узкую полоску и склонил голову к плечу. — Для коррекции курса был выбран инструмент. Именно его действие в отношении народа орков и является конфликтом. Первым из.