Одержимость шейха
Шрифт:
— Подойди, они не тронут, если ты не желаешь мне зла, — мужской глубокий голос проникает мне под кожу, и я впитываю каждую вибрацию, желая верить каждому слову Тени.
О смерти можно мечтать, но когда она действительно появляется рядом, ты не готов встретиться с ней лицом к лицу.
Я даже не знаю, зачем и каким образом мои ноги покорно несут меня к господину, однако уже через пару мгновений я спокойно прохожу мимо гигантских хищников, правда вздрагиваю, стоит одному из них раскрыть пасть, чтобы зевнуть. Всевышний! Дай мне сил! Адреналин ключом бьет прямо в голову, окончательно отключая меня от реальности, и я не замечаю, как уже останавливаюсь у ног Тени, по-прежнему
Наконец вздох прорывается сквозь скованные напряжением легкие, а потом одним ловким движением он утягивает меня к себе на подушки.
Трясусь вся, как лист на ветру, но больше не смотрю на господина, нервно перебирая накидку пальцами. Но вдруг дергаюсь в сторону, ощутив что-то влажное и холодное у своих губ, а когда понимаю что это, отворачиваюсь, часто хватая ртом воздух. Перемена в его настроении пугает меня.
— Сейчас ты кормишь меня клубникой, а после снова причинишь боль и назовёшь грязью? — шепчу немного глухо и взволнованно, все также смотря куда угодно, но только не на него. Правда, слишком быстро он ломает мою волю, схватив за подбородок и притянув к своему лицу настолько близко, что теперь меня обжигают порывы его горячего дыхания.
— Я разве давал тебе право говорить? — гремит он басом, напоминая о том, каким грубым может быть. — Принимай то, что твой господин хочет дать тебе.
Ласка или боль. В памяти мгновенно вспыхивают его слова.
Сжав челюсти, сдерживаю порыв возмущения и, решив не испытывать зверя в мужском обличии, я все же обхватываю ягоду губами. Неуверенно откусываю, но проглотить не успеваю, потому что Тень нарочно подносит к моим губам свои пальцы с остатками алого сахарного сока.
— Оближи.
Глава 7. Я подчинюсь только своему мужчине
С трудом сглатываю сахарную мякоть, борясь с желанием подняться и бежать от этого мужчины без оглядки.
Я не хочу ему давать и толики себя, но разве такой спросит?
Сердце начинает биться быстрее, громкими ударами опустошая мой разум, когда Тень кладет свои сильные загорелые пальцы на мои губы. Но вместо того, чтобы отпрянуть, я замираю взглядом на серебристом перстне с большим черным камнем на мизинце, с выгравированной по кругу надписью. Мне неизвестен этот язык, поэтому я оставляю попытку прочесть ее.
На мгновение прикрываю глаза и медленно вздыхаю, ощущая, как в месте, где его пальцы обжигают мою плоть, начинает распускаться огненный цветок. И это ощущение заставляет меня сделать ещё один успокаивающий вздох.
В глубине души я понимаю, что оттягиваю неизбежное, однако продолжаю защищать остатки своей гордости.
Крепче сжимаю челюсти и теперь смотрю на него, в эти дикие, полные опасности глаза, грозящие свернуть мне шею, если не подчинюсь прямо сейчас. И он это сделает, у меня нет причин ему не верить, но каким-то чудом я продолжаю выдерживать пристальный взгляд, не сулящий мне ничего хорошего, пока не пугаюсь темноты, захватившей последние вкрапления золота в его радужке.
Будто теряя терпение, Тень надавливает на мои губы до легкой боли, грубо проводя по ним сладкой подушечкой пальца, прежде чем силой толкнуть мне ее в рот, но я тут же необдуманно сжимаю зубы, вынуждая господина одернуть руку и вызывая у него гнев.
Вмиг внутри все замирает, а потом я резко выдыхаю, но, разумеется, отстраниться не успеваю. Также, как и глотнуть так нужного мне сейчас воздуха перед столкновением с яростной бурей, которую сама спровоцировала в этом звере.
— Глупая женщина, ты все равно
Его слова, подобно горящим стрелам, раз за разом пронзают меня до костей, пугая исходящей от него злостью, но в то же время во мне поднимается протест. Растоптанная гордость возрождается из пепла и оборачивается глупой смелостью.
— Можешь вырвать мне сразу сердце, — шиплю ему прямо в губы, — потому что я подчинюсь только своему мужчине.
После такого заявления я просто обязана смотреть своему врагу в глаза. И я смотрю. Сгорая от того, что вижу в них. А он смеется надо мной. Медлит. Мучает.
— Ты подчинишься, — кивает он с мрачной улыбкой на лице. — Раньше, чем окажешься нанизанной на мой член.
Сдерживаю уже грозящие пролиться слезы, не хочу позволять ему запугать меня, не хочу быть слабой. И я даже не замечаю, как, скрепя зубы, уступаю место нарастающему гневу. Сама себе вырву язык, если оближу его пальцы: так и до ног опуститься недалеко.
Но внезапно в моей памяти вспыхивают слова старой Магры:
Молчать. Быть загадкой.
Забыть о своей гордыне, иначе она и погубит тебя.
Будь умной, завоюй не только его уважение, но и любовь.
Вот только любовь от такого, как он, мне не нужна, а вот за свободу побороться стоит. Умирать я еще не готова.Так почему бы не попытаться усыпить бдительность зверя тем, чем могу?
Могу. Только не умею. У меня вообще в подобных вещах опыта ноль.
Но ведь любого зверя можно приручить, не так ли?
А может быть, моя неопытность оттолкнёт его?
Утопая в мыслях, я даже не замечаю, что все это время Тень царапает каждую черту моего лица, выжигает янтарными глазами, продолжая удерживать за затылок, но прежде чем его хватка усиливается, обещая мне новую порцию боли, я быстро беру с подноса клубнику. Правда, уже не так смело подношу ее к губам. На что он выгибает бровь, а его взгляд становится суровым, особенно когда я откусываю ягоду, позволяя капелькам сока скользнуть по своим пальцам. Не медля, чтобы не передумать, я провожу языком вслед за этой каплей по фаланге, плавно переключаясь на вторую, ощущая, как стремительно мое тело выходит из-под контроля, а его глаза окончательно поглощает тьма похоти.
Тяжело дыша, я вылизываю свои пальцы дочиста, удивляясь тому, что делаю это весьма эффектно, судя по тому, как начинает дышать зверь напротив меня, а его пятерня — поощрительно сминать мой затылок.
Жар постепенно подкрадывается к горлу, чтобы захватить щеки и камнем рухнуть вниз. Живот наполняется странной тяжестью, которая уже болезненно давит куда-то вниз. И, несмотря на то, что остатки разума кричат мне прекратить облизывать свои пальцы, последние капли моего сопротивления выгорают под фокусом гипнотических мужских глаз. Диких и одержимых мной. А в совокупности с развратными движениями собственных губ и языка, я полностью теряюсь в ощущениях, нарастающих со всех сторон.