Одержимость шейха
Шрифт:
Но вскоре сквозь шумные, частые вздохи я улавливаю ржание коня и приближающийся топот, отчего мое сердце начинает колотиться в ритм копыт скачущего за мной животного. А затем воздух рассекает мощный свист, и мою спину опаляет огнем, вынуждая весь воздух покинуть горящие от бега легкие, отчего я обессиленно падаю на землю.
Удерживая свое тело на дрожащих руках, я рвано хватаю ртом воздух, пыхчу сквозь боль и жмурюсь, стараясь сдержать рвущиеся из глаз слезы, но с новым ударом плотина все же прорывается, и я громко и мучительно кричу. Мне так плохо, что я даже не могу разобрать слов, которые рычит мужской голос надо мной, изредка заглушаемый фырканьем коня и… свистом плети, рассекающей мою спину.
И
Из последних сил я еще борюсь за дыхание, но, когда конь пускается вскачь, и это становится непосильной задачей. Он так быстро несет меня в неизвестность, что кожа, которая трется о седло, начинает саднить, гореть так же, как и моя душа, пребывая в агонии боли.
Кажется, я даже чувствую, как по онемевшей спине стекают обжигающие капли моей крови. И в итоге я переключаюсь на это странное чувство, отчаянно удерживающее меня на грани реальности, пока неожиданно на затылке не появляется острое жжение, а перед глазами не вспыхивает сноп искр, после чего моя голова поднимается вверх.
— Не волнуйся, — раздается возле самого уха мрачный голос Зураба, — ты сдохнешь, как и хотела.
С этими словами мое тело взмывает в воздух, а потом с глухим звуком приземляется в раскаленный песок.
Глава 22. Найди ее Магра
ДЖАФАР
Душно. Сегодня солнце особенно беспощадно и буквально выжигает все живое в пустыне. Мои люди, лошади и собаки устали. Мне следует повернуть домой, чтобы избежать потерь. Но я настолько обезумел, что готов пожертвовать всем своим отрядом и продолжить поиски до тех пор, пока не найду Джансу.
В голове полнейший хаос.
От одной только мысли, что девушка с алебастровой кожей и водопадом необыкновенных волос прямо сейчас сгорает среди песчаных дюн, сердце выламывает ребра. Кус ом ак! Едва ли не рычу, сжимая поводья в кулаках и глотая ртом раскаленный воздух. Я будто в огне, в самом центре ада, где невидимые демоны сдавливают мне горло, практически перекрывая доступ к кислороду. Я не могу смириться с тем, что потерял ее. Целые сутки не слезал с коня, прочесывал со своими людьми все близлежащие деревни и ни на толику не приблизился к своей цели. Ее нигде нет.
Тяжело сглотнув, я вновь и вновь прокручиваю в голове события последних дней. Особенно, когда мои люди нашли в одном из подвалов повешенную Вазиру, а рядом — предсмертную записку с признанием, что это она помогла Джансу бежать.
Много лет назад юная Вазира стала одной из самых приближенных любовниц моего отца, за что и получила его личную метку. Она купалась в золоте и алмазах, жила в личных апартаментах, куда ее господин наведывался в любое время и использовал молодое тело, пока моя мать ждала его в их спальне. А потом отец и вовсе прилюдно заявил на Вазиру права, пожелав сделать ее третьей женой. Наши мужчины абсолютно законно могут иметь несколько жен, вот только не каждая из них готова принять ту, с которой им придётся делить своего господина. К тому же моя мать выросла в другой стране и так и не смогла принять здешние обычаи. Наверное, поэтому она не смирилась с тем, что отец дарит свою любовь кому-то кроме неё, и сбежала. А за день до никяха мать Фейсала, вторая жена отца, изуродовала лицо Вазиры, облив его кислотой, таким образом оставшись теперь единственной женой господина. В конечном счете отец потерял к изуродованной девушке сексуальный интерес и избавился от неё, а я дал ей свое покровительство, забрав в Черный дворец. Потому что когда-то эта девушка была и в моей постели…
— Господин, — голос Ахмеда вырывает меня из мыслей. — Нужно возвращаться.
— Возвращайся с людьми во дворец, Ахмед, я приеду позже, — строго бросаю ему, изо всех сил сдерживая свою злость. Злость от беспомощности. И ее настолько много, что мой пульс буквально стучит в висках, а ладони зудят в потребности схватиться за чью-нибудь шею и свернуть ее. — Это приказ, — угрожающе цежу я, когда вижу, что Ахмеду не приходится по душе оставлять своего господина одного в пустыне. — Выполняй.
Кивнув мне, он разворачивает коня и скачет в сторону отряда, а я, больше не теряя ни секунды, пускаюсь прочь. Мне нужно остыть, привести мысли в порядок, прежде чем я совершу очередную глупость, находясь в полном отчаянии. Но другого выхода у меня нет. Никто кроме неё не поможет мне в этом. Только старая Магра способна сотворить чудо. И только чудо поможет мне найти свою огненную одержимость.
ДЖАНСУ
Стон. Мучительный и бесконечный. Я слышу его снова и снова, будто где-то на задворках сознания. А когда понимаю, что приглушённые звуки исходят откуда-то изнутри, из самых глубин, когда чуствую, как они поднимаются невидимой вибрацией по пересохшему горлу и камнем скатываются обратно в грудную клетку, невольно замираю. Проходит долгая минута, прежде чем я осознаю, что едва дышу от жара и напряжения, сковавшего мое тело. Я будто оказалась внутри раскола между ужасающей реальностью и агонией.
Огонь, кажется, повсюду, даже малейший вздох заставляет мои и без того горящие легкие пылать. Из-за слабости мне приходится приложить все усилия, чтобы разомкнуть слипшиеся веки. Но, как только мне это удаётся, я по-прежнему вижу лишь непроглядную темноту, зато ощущения болезненности в теле, а особенно в области спины усиливаются во сто крат. Я словно пребываю в другом измерении, мучительном и пугающем. И единственное, чего я сейчас желаю, — это выбраться из него.
Сжав кулаки, пытаюсь пошевелиться, но тут же испытываю адское жжение, от которого перехватывает дыхание, и я падаю обратно, на что-то мягкое и пахнущее… травами?
Когда-то я уже слышала этот запах.
Тишина оглушает, и только частые рваные вдохи помогают мне ещё не потеряться в ней, а потом я улавливаю хриплый знакомый мне голос. Магра.
— Терпи, Суэйлиб, — причитает старушка, пока новое прикосновение к моей спине не вызывает очередную порцию жжения, отчего я зарываюсь лицом в подушку, пыхтя от едва сдерживаемой боли. — Господин оказался глупцом. Не услышал старую Магру.
Напоминание об Аль Нук-Туме подобно клещам вырывает меня из кокона боли. И теперь муки, от которых мне хотелось выть и грызть губы в кровь, разжигает новое чувство, яростное, отравляющее. Чувство ненависти. Оно затмевает все, пока Магра вновь не касается моей спины тряпкой, будто охваченной огнем.
— Зачем, — бормочу едва слышно, комкая в руках простынь, и только сейчас понимаю, насколько я устала. — Зачем ты меня снова спасаешь? Не нужно… Я не хочу этого. — Мотаю головой. — Не продлевай мои мучения…
— Помолчи. Не трать силы, девочка. Если я что-то делаю, значит, так нужно. Только Аллах решает, жить тебе или нет, но я могу облегчить твое состояние, — она снова смачивает в чем-то тряпку и принимается промакивать ей ссадины, провоцируя боль, благодаря которой я восстанавливаю в памяти последние события своей никчемной жизни. — Твое время еще не пришло, Джамиля, старая Магра видит это и поэтому вмешивается, помогает тебе. Господин не смог уберечь огонь твоей души, позволил злым гадюкам оплести твой разум, но ты поправишься, Суэйлиб, и заставишь этого упрямца упасть перед тобой на коленях, моля о прощении. Он уже упал. Мучается. Гибнет от одной только мысли о тебе, Магра очень хорошо это видит, как и тебя увидела среди горящих песков.