Одержимость
Шрифт:
Норкросс выложил все это с таким видом, словно сообщил Молли о крупном выигрыше в лотерею, и исчез, захлопнув за собой дверь.
К Дженнифер Рид вернулось спокойствие.
— Вот видишь? — улыбнулась она. — Тут целая куча дерьма, не имеющего никакого отношения к нашему маньяку. — Достав из ящика стола тушь для ресниц, Дженнифер занялась макияжем. — Ну, посуди сама: кто вторая жертва? Салерно, так? Юрист, имя заканчивается на гласную… застрелен в голову. Здесь попахивает гангстерскими разборками.
Молли явно не разделяла ее оптимизма. Она нервно встала.
— Усыпляющий самообман
— Конечно. Но копам совершенно необязательно знать все факты уже сегодня, — твердо возразила Дженнифер. — И я не собираюсь наживать проблемы на свою голову, пока сама не разберусь, что к чему. — Она убрала зеркало и с грохотом задвинула ящик, давая понять, что разговор окончен. Затем поднялась и добавила, глядя Молли в глаза: — Что же касается Эммы Кэйн, то я уверена: у копов хватает подозреваемых, имевших, в сравнении с нашим маньяком, гораздо больше оснований желать ей смерти.
Стараясь подавить чувство панического ужаса, готового захлестнуть ее, Молли смотрела, как Дженнифер идет в студию. Прощальные слова телеведущей были еще более уничтожающими, чем отповедь директора, хотя, возможно, Дженнифер Рид подразумевала вовсе не Молли Хескелл. Однако все знали, как Молли ненавидела Эмму Кэйн… интересно, сколько времени понадобится копам, чтобы открыть для себя эту истину?
Глава 11
Льюис проснулся поздно и сразу понял, что день предстоит тяжелый. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь тонкие занавески, заливали комнату ярким светом. Было около полудня. Льюис оторвал голову от подушки и ощутил резкое головокружение — все плыло перед глазами. Он снова откинулся на подушку и застонал от невыносимой боли. Голова раскалывалась, глаза зудели.
Аллергия поразила его накануне, и он знал, что теперь обречен на несколько недель настоящего ада. Начало дня не предвещало ничего хорошего — скорее всего, к вечеру ему станет еще хуже.
Ругаясь вполголоса, он достал из ящика ночного столика «Клинекс» и протер глаза и нос. Ночной визит к Эмме Кэйн был ошибкой.
Весь вечер Льюис чувствовал себя как побитая собака, но незадолго до восьми, приняв лошадиную дозу антигистаминов, воспрял духом и отправился в Мэйн-Лайн.
Свернув на подъездную аллею, он выключил фары и габаритные огни, обогнул дом, проехал по слабо освещенной дороге и остановил машину позади дома под прикрытием деревьев. С места водителя была хорошо видна кухня. Эмма Кэйн в коротеньком, красивом банном халатике готовила легкий ужин на сон грядущий. Льюис ощутил дискомфорт, когда увидел, как Эмма поставила на поднос два высоких бокала и налила в них сок. Спустя мгновение в кухню вошел какой-то мужчина, точнее здоровенный парень с копной черных волос, также одетый в банный халат.
Первым чувством, которое при этом испытал Льюис, было разочарование. Позже, понаблюдав за парочкой, сидевшей в кухне за столом, Льюис несколько приободрился, его мысли приняли иное направление. Он достал камеру, прикрепил ее к приборной доске и рычагу
Усилием воли Льюис заставил себя сесть и посмотрел на ночной столик в поисках лекарства. Он точно принял накануне слишком большую дозу антигистаминных препаратов — в голове пульсировала тупая, изматывающая боль. Именно из-за таблеток его сморила сонливость, когда он снимал из машины любовное свидание Эммы Кэйн. Правда, ничего интересного на кухне не происходило. Последнее, что он видел, — это как Эмма протянула своему молодому любовнику блюдо с крекерами, после чего машину сотряс оглушительный удар по крыше, моментально вырвавший Льюиса из состояния полудремы.
Он снова приложил к глазам носовой платок и отбросил в сторону одеяло, чувствуя, что у него поднимается температура.
От неожиданного грохота Льюис намочил в штаны — это он отчетливо помнил, а еще все вокруг осветила какая-то яркая вспышка, словно на мгновение возле дома включили прожектор. Льюис быстро сдернул камеру с приборной доски и положил на сиденье рядом с собой. Мокрые штаны казались сущим пустяком по сравнению с ужасом от предчувствия, что вот-вот с ревом сирен примчатся копы и вытряхнут его из машины с поднятыми руками.
На выдохе появился свист, грудную клетку сдавила невыносимая боль, но в ту же секунду все опять стихло и погрузилось во мрак. В течение пяти минут Льюис сидел в луже, дрожа от страха и всматриваясь в окна дома. Свет погас, Эммы с парнем нигде не было видно. Может, вспышка и удар по крыше — плод его больного воображения?
Льюис так не думал. По дороге домой он предположил, что на машину спрыгнула с дерева кошка, енот или какой-нибудь другой зверь. Утром эта версия уже не казалась ему убедительной — ни одно животное не могло бы так удариться лапами о крышу. Удар был слишком сильный и вызвал страшный грохот.
Осторожно, держась за ночной столик, чтобы не рухнуть на пол, Льюис поднялся с постели и потянулся за клетчатым халатом, валявшимся возле кровати.
Эта чертова штуковина, вероятно, была очень тяжелой, как бы она не пробила крышу.
Льюис спустился по лестнице на первый этаж, задержавшись по дороге в кухне, где приготовил себе большую кружку травяного чая, после чего направился в гараж. Дрожа от пронизывающего холода и постепенно привыкая к полумраку, он пристально посмотрел на крышу своего автомобиля.
Впрочем, еще от двери было видно: в металлическом каркасе багажника что-то застряло — не то ветка, не то какая-то железная трубка. Да, без сомнения, трубка.
Льюис шагнул к машине, с трудом высвободил непонятный предмет… и осознал, что это, за долю секунды до того, как его пальцы сомкнулись на рукоятке короткоствольного револьвера.
Глава 12
Кейт устроилась на диване в гостиной и приготовилась записать свои впечатления в блокнот, когда ее внимание привлекло какое-то движение за окном.