Одержимость
Шрифт:
Однако я зря волновалась.
Как только зажигаются софиты и включается камера, во мне просыпается другой человек: раскованный, улыбчивый, даже смелый. Арсен сидит напротив в кресле. Он одет с иголочки в умопомрачительный темно-синий костюм в мелкую белую полоску. Короткие волосы слегка приподняты надо лбом, галстук самого модного тренда, черные ришелье сияют в лучах светильников.
Идеальный мужчина, успешный бизнесмен, щедрый меценат и мечта всех девушек канала, но, увы, не моя…
Он легко отвечает на все вопросы, шутит, смеётся, и к концу
– Три, два, один, – потом говорит вслух: – Снято. Все свободны. Лиза, ты молодец!
Он поднимает вверх большой палец, я расплываюсь довольной улыбкой. Тавади отстегивает микрофон и подходит к оператору. О чем говорят мужчины, не слышу, просто иду мимо, погружённая в свои мысли. Вдруг Максим шагает навстречу.
– Простите, Елизавета Васильевна, мою фамильярность. Это больше не повторится.
Я смотрю круглыми глазами на него и не понимаю, в честь чего такая официальность.
– Будет тебе, Макс, мы же свои люди.
Протягиваю руку, чтобы похлопать его по плечу, но Тавади перехватывает ее на лету и ведёт меня за собой.
Мы выходим из студии вместе, не скрываясь. Нас провожают любопытными и завистливыми взглядами все теледивы канала. Анна Баусова вертится рядом, пытаясь привлечь внимание Тавади, но он, как истинный джентльмен, видит только меня, свою партнершу по эфиру и спутницу.
– Ты сейчас к маме? Я подвезу.
– Хорошо, – обреченно соглашаюсь я, принимая его помощь как неизбежное зло.
С этого дня жизнь начинает вертеться колесом. Я даже не замечаю, как проходят дни. Кажется, только что был понедельник, а уже промелькнула неделя. Меня теперь называют по имени и отчеству. Сначала такое обращение очень смущает, но постепенно становится нормой.
Моя передача имеет высокий рейтинг, поэтому я выхожу в эфир по пятницам в прайм-тайм – лучшее время, когда к экранам прилипает большинство населения страны. С помощью Арсена я познакомилась с сильными мира сего: чиновниками, депутатами, политиками. Первоначальная задумка – рассказать о людях, совершивших подвиг или сделавших что-то значимое для страны, отходит на второй план. Шоу все больше приобретает популярность как истории из жизни знаменитостей.
Я плыву по течению, вяло перебирая ластами. Мне завидуют коллеги, передо мной заискивает начальство, даже Машка держится в стороне, словно я прокаженная.
Арсен берет под контроль всю мою жизнь. Каждый день у меня расписан по минутам и часам. Я точно знаю, что в десять у меня тренажёрный зал, в одиннадцать – спа-салон, в два часа дня – читка очередного сценария и проработка мелочей, вечер провожу на съемках или с мамой, иногда ужинаю с Арсеном. Встречи с гостями шоу тоже проходят по заведённому порядку, без сюрпризов и неприятностей.
Мой кавалер – настоящий джентльмен. Всегда вежлив, предупредителен, вперед пропустит, дверь придержит, говорит тихо, ласково, но весомо. Зря не тратит энергию. Зачем? Достаточно одного взгляда или движения пальцем, чтобы все вокруг стремились ему угодить.
И угождают. Никто не смеет противостоять.
Сан Саныч с благодарностью принимает спонсорскую помощь, и в офисе появляется новая мебель для сотрудников, а в студиях – аппаратура для съемок. Все счастливы и восхваляют щедрого бизнесмена.
В один из дней к дому, где живем мы с мамой, подъезжает машина с ремонтной бригадой. Здание облицовывают современным сайдингом, подъезды ремонтирую и оборудуют видеокамерами. Двор облагораживают, а перед шлагбаумом, закрывавшим проход через арку, ставят будку охранника.
– Что делается? – переглядываются бабушки-соседки. – Неужели управляющая компания расщедрилась?
– Ага, держи карман шире! Наблюдать за нами будут.
– Ой, кому ты нужна?
Я с тоской смотрю на эти изменения. Появляется стойкое чувство, что зыбучие пески захватили меня по пояс. Шаг влево, шаг вправо, и провалюсь по шею. Но выхода нет. Как и сказал Кирилл, если Тавади поставил перед собой цель, он идет к ней, сметая все препятствия на своем пути.
Примерно через месяц после нашего знакомства я впервые остаюсь у него на ночь. Тавади живет в роскошном отеле на последнем этаже, хотя имеет несколько загородных домов в разных местах. Ни царский ужин в полукруглом эркере с окнами в пол, за которыми открывается вся Москва, ни божественная атмосфера, ни богатое убранство пентхауса не трогают мое сердце. Я трясусь, как мышь перед большим котом, и считаю про себя, мечтая, чтобы эта близость поскорее закончилась.
Арсен очень нежен со мной. Он сдерживает страстную натуру, умелыми ласками старается доставить мне удовольствие. Радуется, как ребенок, поняв, что он у меня первый мужчина.
– Ты такая сладкая, моя девочка, такая вкусная! – рокочет Тавади, целуя мои шею, глаза, губы.
Я чувствую себя полной дрянью, потому что не могу по-настоящему открыться этому замечательному человеку.
Ссылаясь на болезнь мамы, я по-прежнему ночую дома. Тавади зовёт меня к себе, но я упрямо поджимаю губы: хотя бы в одном вопросе, но остаюсь непреклонной.
После сорокового дня Арсен заговаривает о помолвке. Ему почему-то важно показать родственникам и знакомым свою невесту. Я не возражаю, нет смысла. Все давно решили за меня, зачем бороться и сопротивляться? А главное, я вижу перед собой воскресшую маму и радуюсь: пусть хотя бы одному человеку в этом мире будет комфортно.
– Помолвку отметим в Тбилиси после моего возвращения из командировки. Ты не возражаешь? – спрашивает меня как-то Арсен.
– Хорошо. Я могу сама выбрать себе платье?
– Конечно, дорогая.
Он притягивает меня к себе и нежно целует в губы. Я уже не дергаюсь, терпеливо сношу его ласки.
– Спасибо, – тронута, чуть не плачу: хотя бы один выбор будет в моей жизни.
Но Арсен тут же разрушает мечту.
– А хочешь, я привезу тебе платье из Парижа?
– Ты будешь во Франции? – вскидываюсь я. – Не знала.