Одержимый
Шрифт:
Мы заговариваем одновременно, завершив осмотр друг друга.
— Почему ночной клуб?
— Ты выглядишь по-другому, Сабрина.
Отвечаем мы друг другу тоже почти одновременно.
— Зато вполне прилично, в отличии от некоторых.
— О! Я работаю над новым романом. Молодёжным. — Виола откидывается спиной на мягкую спинку и с восторгом в глазах оглядывает обстановку: — Это будет безумно горячая история о студентах! — Она переводит взгляд на меня и пожимает голыми плечами: — Вдохновляюсь.
Разумеется, любую свою
Я поджимаю губы и через пару мгновений твёрдо заявляю:
— Ты должна отказаться читать лекцию у моего курса.
— Что? — искренне удивляется она. — Сабрина, я — популярная писательница, у меня целая куча наград, мои книги выпускают огромными тиражами. Я знаю всё о писательстве и о том, как на нём хорошо зарабатывать! Лекция направлена на то, чтобы помочь начинающим писателям! Тебе, моя милая!
Мне хочется рявкнуть о том, чтобы она засунула свою помощь себе в одно укромное место, но я сдерживаюсь и говорю сквозь зубы:
— Твой альтруизм восхищает, но, пожалуйста, занимайся благотворительностью не в том месте, где мне предстоит учиться ещё не один год!
— Сабрина, детка…
— Я не хочу, чтобы кто-то в Беркли знал, что ты моя мать, ясно?! — повышаю я голос.
Виола слегка бледнеет, на секунду поджимает губы, а затем пытается мило улыбнуться:
— Давай что-нибудь закажем, а после поговорим, как два взрослых человека. Без истерик и взаимных претензий.
Я прикрываю глаза, чтобы успокоиться, и медленно выдыхаю.
Сдаётся мне, это будет длинный и весьма неоднозначный вечер.
И я оказываюсь права.
Мы не приходим к тому, к чему я хочу, ни через полчаса, ни через час. Зато Виола рассказывает мне, какие места посещала во время своего турне, с кем познакомилась и как развлекалась. Так же я узнаю, что она планирует на несколько месяцев задержаться в городе. Пока не напишет свою чёртову горячую историю. И она желает видеться со мной настолько часто, насколько это будет возможно.
Разумеется, я не надеюсь на еженедельные встречи. Впрочем, я и не желаю видеть её чаще одного раза в год. Терпеть её выходки — дело непростое.
Зал постепенно наполняют люди. Громкость музыки увеличивается. Вскоре на танцполе почти нет свободных мест. Девушки и парни качают бёдрами в такт басам, извиваются, виснут друг на друге. Некоторые тела переплетаются между собой так тесно, что стыдно смотреть, но взгляд раз за разом возвращается к ним.
Мне интересно, могла бы и я быть такой смелой, лёгкой и раскрепощённой, если бы не тот случай?
Впрочем, с Гиллом я была именно такой…
— Мам, — неожиданно произношу я и тут же морщусь, пока Виола замирает, словно боится меня спугнуть неверным движением. Я вздыхаю и всё же спрашиваю: — Что может означать то, что тебя против воли тянет к человеку, которого ты не терпишь?
Ну а что? Не с отцом же это обсуждать.
Виола склоняет голову вбок, сужает глаза на секунду, а затем кивает. Отвечает она голосом того, кто в этом точно разбирается. Неспроста ведь пишет эротику.
— Дело в нашем подсознании, детка. Разум сколько угодно может отрицать его желания, но то, что оно подмечает и откладывает в себе, сильнее доводов рассудка. — Виола чуть склоняется ко мне и мгновенно становится самой собой: — Кто этот мальчик, Сабрина?
— Никто, — бросаю я и встаю из-за стола. — Пойду схожу в туалет.
В небольшом коридорчике с дверьми в мужской и женский туалеты я опираюсь спиной на гладкую стену и закрываю глаза. Тайлер Гилл не выходит у меня из головы, и даже по ночам снится. И несмотря на то, что в последнюю нашу встречу несколько дней назад я сказала ему, чтобы он оставил меня в покое, каждый чётов день жду, что он всё же объявится. Похоже, дурацкое подсознание не хочет принимать во внимание тот факт, что я пообещала себе ни за что и никогда не связываться с бейсболистами.
Потому что это всегда будет напоминать о том, что произошло.
— Ведьма?
Сердце запинается и несется вскачь, а я испуганно распахиваю глаза.
Тайлер Гилл выглядит весьма озадаченным и, как всегда, чертовски красивым. На нём белая футболка без рукавов, и мой взгляд жадно проглатывает каждый изгиб его накаченных рук. Кожа золотистого цвета, гладкая даже на взгляд. Мне нестерпимо хочется убедиться в этом на ощупь. Но я сглатываю сухость в горле и заставляю себя поднять взгляд на его лицо.
Гилл перестаёт хмуриться и подходит ближе.
Звон в ушах увеличивает громкость.
— Ты что тут делаешь, ведьма? — раздражённо интересует он.
Какого…
— Не твоего ума дело, — огрызаюсь я и отталкиваюсь от стены, чтобы пройти мимо него.
Но кретино-Гилл ловит мою кисть и вынуждает остановиться. Пальцы сухие и горячие, как ад. Жгут кожу. Он вглядывается в моё лицо и через секунду спрашивает:
— С кем ты здесь? С парнем? Пила?
Мне вдруг становится смешно. Он серьёзно теперь считает, что любой встречный мною парень обязательно намеривается опоить меня и воспользоваться? Что за бред? Да и какая ему разница?
— Что будешь делать, если так? — с вызовом спрашиваю я.
Гилл поджимает губы, ищет в моих глазах правду, а затем вдруг возвращает меня к стене и горячо выдыхает на ухо:
— Уведу тебя отсюда.
Он медленно отстраняется и криво улыбается. Но в глазах… В них нет смеха — в них мелькают отголоски той войны, которая проходит в его сознании. Словно он тоже не понимает откуда взялось это притяжение между нами и что с ним делать.
Меня с ног до головы окутывает жар его тела. Его запах и близость сводят с ума. Красивые губы, которые находятся от моих преступно близко, нестерпимо манят. Пространство вокруг перестаёт существовать. Гилл заполняет его собой полностью.