Одержимый
Шрифт:
– У меня для вас две новости. Плохая и хорошая. Какую сообщить?
– А любую.
– С хорошей начну. Вас ждут в соборе, где и развенчают. Мой экипаж отвезёт.
– Действительно хорошая новость. Буду должен.
Шлиппе кивнул и добавил:
– Плохая: вас немедленно вызывают в столицу. Сам государь. За его подписью вызов.
– Да, не очень новость.
– Некоторые наоборот радуются, но я имел в виду, что бал в Дворянском собрании не состоится. Надо сказать, бал в вашу честь уже вызывает ажиотаж своей популярностью. И жена не простит, если вас не будет. Все готовятся.
– Почему это? Буду обязательно. Я слово держу, вы знаете.
– Порадовали. Значит, я могу надеяться?..
– Конечно. Я буду, – и посмотрев на секретаря, сказал: – Ответьте на приказ государя. Буду сегодня вечером в его канцелярии.
–
– Ветер попутный, на северо-запад дует, быстро долечу.
– Ну-ну.
Секретарь записал, и на этом меня проводили к выходу, а там на коляске сначала за Марией Николаевной заехали, дети тоже были, и всем составом отправились в собор. Там тот поп, Лаврентий, который, с недовольной миной, с двумя писарями, развенчал нас. Сначала нашего согласия спросил, потом почему-то детей. Младшего ещё уговаривать пришлось. Гадёныш только за конфетку согласился. Вообще Рудневы венчались в другой церкви, но она подчиняется этой, так что всё законно. После этого в мэрию, та ещё работала. Нам выдали оформленный по правилам документ в двух копиях. Мы больше не муж и жена. Ну наконец-то. Червячок, что грыз меня, наконец угомонился. Вот так отвёз бывшую супругу Руднева обратно, хотя на прощание подарил ей ювелирный женский комплект драгоценностей. Сыну золотой перстень, двоим другим петушки на палочках. Хватит им. А они и этому обрадовались. После этого возница отвёз к нотариусу, где я его и отпустил. У нотариуса, сделал его душеприказчиком, оформил завещание, два часа всё заняло. Всё оставлял сыну Николаю, а бывшей жене и младшим ничего. Пусть родные отцы о них заботятся, бывшая жена и так с меня много поимела, так в завещании и было написано. Ну и заверили. Копия мне, остальное у нотариуса остаётся. Покинув контору, попросил городового свистнуть экипаж, и как тот со всем почтением добыл его, велел везти за город, к какому-нибудь лесу. Тот и привёз на опушку дремучего леса, где я расплатился, дал червонец. Таковы правила среди офицеров, платить щедро, сдачи не требовать. Не принято это у нас. Высадил там, где я указал.
Так что сойдя на пыльную траву обочины, сказал кланявшемуся мне вознице:
– Езжай, голубчик, ты мне больше не нужен. Меня тут ждут.
Тот, кланяясь, развернул экипаж и покатил обратно, я же углубился в лес. Бурелом сплошной, но коптер сверху показал тут полянку недалеко, явно пожар оставил, но вертолёт взлетит. Полечу на том, что так похож на «хьюи». У него дальность шестьсот пятьдесят километров, скорость триста. С дозаправкой, но доберусь. Сто метров прошёл и вышел на опушку. Пришлось кусты разросшиеся давить, чтобы выбраться. Колючие и высокие. Тут достал вертолёт, только винты качнулись, когда тот на траву упал лыжами, подминая её. Переодевшись в пилотный костюм, форму пока сунул в хранилище, достал банку с белой краской, кисточку и стал писать на хвосте. «Аэростат». Если губернатор Шлиппе скажет, что я его надурил, читайте название. Так мой вертолёт получил имя. Буквы не ровные, скакали, но я своей работой был доволен. Крышку банки закрыл, убрал с кисточкой обратно в хранилище и, пока надпись подсыхала, провёл предполётный осмотр и стал заправлять.
Да, в прошлой жизни использовал, заправить забыл. Движки ещё горячие. В этой жизни впервые его достал. После заправки запустил двигатель, он тут один, поднялся над лесом и, опустив нос, полетел к Туле. К слову, Тула находилась между мной и столицей, или облетать, или через неё. Ну я и схулиганил. Стал над городом наворачивать круги, ревя движком. Все на улицы высыпали, разглядывая вертолёт, махали руками, шапки в воздух кидая. Заметил, что губернатор не сдержал любопытства и вышел на крыльцо со свитой своих работников, подлетел снижаясь к площади, развернувшись боком, метров сто… Они головные уборы удерживали, потоки воздуха одежду трепали, а я, открыв окно в двери и наполовину высунувшись, помахал свободной правой рукой, место пилота справа в кабине, и стал пальцем тыкать в сторону хвоста. Шлиппе посмотрел на надпись и укоризненно покачал головой. Я широко ему улыбнулся и, поднимая машину, опуская нос, полетел в сторону столицы. А то не поверил мне… На аэростате прилетел, как есть. Теперь точно поверит.
Полёт проходил неплохо. Я летел на полуторакилометровой высоте, и надо сказать, тело затекло, хорошо, что на дозаправку садился, в двухстах километрах от столицы. Размялся. Нет, на самолёте
Вылетел я в шесть часов, лететь почти восемьсот километров, по прямой, триста километров в час, плюс двадцать минут на дозаправку, там насос электрический качает, быстро. Поэтому в девять часов заревел мотором над летней резиденцией императора Николая Второго. Не промахнулся. Летел рядом с железнодорожной веткой на Москву, а от столицы сориентировался на резиденцию, действительно ждали, народу изрядно собралось. Не ошибся я, сообщил им Шлиппе.
А скорость приличная, триста километров и есть, вот и стал сбрасывать, медленно снижаясь, наворачивая круги над дворцовым комплексом. Приметив в саду удобное место для посадки, там перекрёсток нескольких тропинок был, хватит, винтами не зацеплю, спокойно там сел, буквально в двухстах метрах от здания, где Николай находился. Дальше стал щёлкать клавишами, отключать бортовую сеть, движок заглушил, винты по инерции вращаются, стоянку уже гвардейцы и казаки окружили, но на дальность работы винтов, не подходили, явно опасались. А вот сесть на площади, да и подъездной дорожке у дворца, не мог, всё экипажами заставлено, так что это и подходящее, и тихое место, народу тоже особо нет. Зеваки от забора и выездных ворот спешили сюда.
Открыв дверь, винты ещё вращались, хотя уже медленно, я одним движением покинул кабину и, захлопнув дверцу, поправляя ремень, осмотрелся. Вообще я специально засветил вертолёт, продавать не буду, не уговорят, всё равно использовать не научишь, сложная техника, да личная, а вот покатать императорскую семью можно и нужно. Этим все возможные прегрешения в отношении меня и кляузы, коих наверняка сотни, если не тысячи, смою. Командовал я твёрдой рукой, а такое не любят.
– Ротмистр, подойдите, – приметив знакомого офицера, графа, что в прошлой жизни мне дом проиграл в пари, позвал его. А когда тот, с опаской пригибаясь, подошёл, придерживая на ходу саблю, я открыл раздвижные двери, которые в бок уходят, в десантный отсек, тут в стойке с задранным стволом пулемёт находился, что это он, по пулемётной ленте понять можно, взял два саквояжа и вручил ему. – Моя форма, подготовьте комнату переодеться.
– Будет сделано, ваше высокопревосходительство.
– Я контр-адмирал, а не вице.
Тот только пожал плечами, но отнёс оба саквояжа подчинённым, и уже они куда-то понесли. А тут народ стал собираться, дамы, дети, разные офицеры, мужья и братья, так что пришлось открыть и с другой стороны дверь и всё показывать. Пулемёты разрядил, а то дети игрались. Только через полчаса, когда уже стемнело, ко мне прорвались два гвардейца и сообщили, что Николай ждёт, они проводят. А у машины пока охрану поставят. Любопытных начали уводить, так что я запер машину (масса выключена, питания приборов нет) и прошёл в здание, там переоделся и вскоре проходил в рабочий кабинет государя.
– Добрый вечер, ваше императорское величество, – кивнул я, подходя к столу.
– Старое обращение, но действенное, – вздохнул тот, выходя и здороваясь со мной за руку. – Кому добрый, кому и нет. Вы знаете, что произошло во Владивостоке?
– Честно признаюсь, нет, оторван был от связи. Однако я могу предположить. Зная наместника Алексеева, уверен, что тот пожелает лично совершить поход на кораблях отряда, намёки на это были, но я отказал. С учётом того, что свои линейные силы японцы держат на подходах к Владивостоку, а также ночами выставили два минных поля, о чём штаб моего бывшего отряда знал, шансы покинуть гавань есть, а вот вернуться – немного. Это я ночью хорошо вижу и могу вывести корабли, хотя японцы активно используют прожекторы, знают мою такую уловку.
– Алексеев принял на себя командование отрядом, адмирал Иессен потребовал письменного распоряжения, но не получил его и вывел крейсера дать японцам бой.
– Линейный? Он что, идиот?
– Хотел отвлечь противника для удара миноносцами. Вечер наступал.
– А так это мой план, один из разработанных, в архивах штаба был. Ну да, рабочий план. Где он в лужу сел?.. Хм, не так, сколько кораблей вернулось?
– «Россия» и «Рюрик». «Рюрик» выбросился на берег, не смог удержать воду. «Россия» не в лучшем состоянии. Уже завели в док, начали ремонт.