Одесская антология в 2-х томах. Том 2. Этот город величавый был написан, как сонет… ХХ век
Шрифт:
Каждый уважающий себя одессит обязательно достает контрамарку для себя, для своей семьи до седьмого колена и для всех своих знакомых.
Если вы откажете ему в его священном праве контрамарки, – одессит считает себя искренне оскорбленным. Ему даже не жаль денег на билет – он истратит в кабаре в сто раз больше, но платить за билет в театр для него просто немыслимо и обидно:
– Что, я не имею ничего общего с искусством, – говорит одессит, – чтобы я платил за билет? Я не хам какой-нибудь, я хорошо знаком с парикмахером из фарса и имею, кажется, право сидеть в первом
Но это еще не все.
Одесский зритель, как платный, так и бесплатный, – все уже видел и его ничем не удивишь.
Дайте ему, например, сейчас Цесевича, он только скорчит гримасу и скажет:
– Э, важная вещь? Я слышал самого Шаляпина.
Привезите ему завтра в Одессу Фокиных, он презрительно улыбнется:
– А Цукки я не видел? Ах, как она танцевала, Боже мой, как она танцевала. Так вы мне показываете Фокиных. Тоже интерес?
Привезите «художественников» в их лучших постановках, одессит отмахивается руками:
– Это ерунда, а вот когда у нас была труппа Соловцова…
Одесский театрал ничему не удивляется и ничем не восхищается. Впрочем, кроме тех артистов, которых создала сама Одесса.
– Хенкина и Утесова.
Это действительно непревзойдение, и выше этого нет ничего в искусстве.
Артисты боятся Одессы пуще огня и моря.
– Одесса… это такой город, это такой город… – говорят артисты, перефразируя Салтыкова, – географии не знает, арифметики не знает, но кровь кому угодно пустит.
Одессит страшный любитель музыки, но он в один год похоронил филармонию и похерил оперу в Городском театре.
Из всех видов театрального искусства Мельпомены, Талии и Терпсихоры одессит предпочитает кино, причем сидит сразу два сеанса не столько из интереса к картине, сколько потому, чтобы дома не жечь электричества, и просто чтобы его видело как можно более людей.
Когда-то, правда, Одесса любила театр и хвасталась:
– У нас первая опера в мире.
– У нас же драма, так в Ковентгарденском театре нет такого балета, как наша драма.
Вообще в Одессе был век расцвета театра, но он давно прошел и его с успехом заменил век расцвета валюты.
1919
Одесские «Театралы»
У одесского дельца, вечно куда-то спешащего, размахивающего руками и отрывающего у вас во время разговора от избытка энергии пуговицу от пальто, я как-то спросил:
– Бываете в театре?
– Где? – изумился он, как будто наскочивши на гвоздь.
– В театрах бываете? Вот у вас хорошая драма, что бы там ни говорили. Посещаете вы ее?…
– Вы с умом или вы без ума? – ответил он вопросом на вопрос. – Вечером же у Робина биржевые собрания, – так куда я пойду, в театр или на биржу? Форменный идьёт! – Дружески попрекнул он меня. – Оставьте ваши декадентские штучки, – перебил он меня. – Что вы скажете лучше на батумскую биржу?
– А что такое?
– Боже мой, он не читал? Ведь там фунты по 730…
– Чего фунты? – наивно спросил я.
– Боже мой, чего? Это какой-то «наивник», а не одессит. А франки
– Чего 22? – опять спросил я.
– Боже мой, он вовсе не следит за литературой…
– Вы посмотрите хоть «Темное пятно». Чудесная, сочная, изящная комедия.
– Оставьте, на что мне темное пятно? Если бы оно было масляное или хотя бы керосиновое…
– Почему, – спросил я одесского интеллигента, – вы не ходите в театр?
– Неужели вы забыли завет Белинского: «Идите в театр, умрите в театре»?
– Какого Белинского? – удивился он. – Ах да, в Одессе улица есть. Знаменитый трагик? Ну, знаете ли, теперь надо это изречение изменить: «Идите в театр, умрите после театра».
– Это почему?
– А попробуйте не отдать добровольно вашего пальто? Останетесь в живых? Нет уж? не пойду я лучше в театр… О пьесе я прочту рецензию и всегда смогу сказать, что я был в театре…
Одесская театралка объяснила мне, почему она не ходит теперь в театр:
– Нельзя раздеваться! – Холодно! Ну как же я надену платье с большим декольте. Бриллианты мне мой Сенечка тоже не разрешает по вечерам надевать. Он говорит – не для того я трудился и «делал» кофе, перец, изюм, чиры, дрова, чтобы ты возвращалась из театра…
Так он таки прав, если не хочет, чтобы я ездила в театр. На днях мадам Цыпоркес возвращалась из театра, так у нее уши с серьгами вырвали. Ушей, конечно, не жалко, но серьги в 3 квадрата. А квадрат теперь 40 тысяч.
Я очень люблю театр, но подумайте сами…
Театралка упорхнула, мило сделав мне ручкой.
Бедные одесские театры!..
1919
Александр Биск
Одесская Литературка
(Одесское Литературно-Артистическое Общество)
Единственный источник, где я мог бы почерпнуть кое-какие сведения – мои собственные старые бумаги, но… мое литературное имущество честно поделили между собой большевики в 1920 г. в Одессе и Гитлер в 1940 г. в Брюсселе.
<…>
Человек – животное эгоцентрическое, поэтому и я буду говорить не о том, что вообще было, а лишь о том, что я сам видел. Пусть это будет не историей, а матерьялом для истории Одесского Литературно-Артистического Общества. Я расскажу о том, чего я был вначале только зрителем, в чем позже сам принимал близкое участие. Придется мне говорить и о всяких пустяках, и вспомнить старые анекдоты, но вся жизнь состоит из пустяков, и, суммируя их, мы получим картину эпохи. Конечно, мы с вами не останемся в стенах одной лишь Литературки, а выйдем и на Дерибасовскую, посидим у Робина, поедем на Фонтан и пойдем в гости к старым друзьям: нельзя говорить об Одесской Литературке, не упоминая об Одессе.