Одесский фокстрот, Соломатина Татьяна Юрьевна

Одесский фокстрот

на обложку

Соломатина Татьяна Юрьевна

Шрифт:

В общем-то, да. Не возразишь. Какие уж тут пиццерии в переходах и ночные клубы. Когда можно по-домашнему даже в другом городе. Мини-отель, удобный, уютный, куда дешевле жуткой пластмассовой «Пальмы». И замечательный творог (и всё прочее) с Привоза. Куда дешевле, чем в ресторанах.

В каких апрелях остаются они, нищие, щедрые, тонкие, светлые?..

Нет-нет, прочь! Прочь мысли! Самой же потом снова-опять будет стыдно. Разумный подход должен победить. Разумное всегда должно побеждать светлое.

– Пойдёмте на море! Тепло… Вода – всё ещё двадцать два градуса. Такой подарок нам в этой октябрьской Одессе. Двадцать два градуса в октябре –

это такая же редкость, как замёрзший зимой одесский залив.

– Не… Мы потом подъедем. Мы сейчас должны пойти купить штаны.

– Штаны?! Покупать в Одессе штаны, когда температура морской воды двадцать два градуса и прямо сейчас равна температуре воздуха?!

– Да. Ему надо купить штаны, – сказала жена моего дружка, моя подруга. – Он уже ни в одни не лезет.

– Ну, в те же, что на нём – лезет? Вот и отлично. Разве недостаточно человеку одной пары штанов?! У него всего одна жопа!

Отправляюсь на море одна. Как та жопа. Ловлю такси. Останавливается мужик на слишком блатной машине. На слишком блатной для такого мужика. Мужика в чёрном похоронном костюме. Шофёр. Кастрюлит, пока хозяин занят. Звонок. Мне. Меня спрашивают, где в Одессе купить штаны. Я не знаю, где в Одессе купить штаны. В Нью-Йорке – знаю. В Одессе – не знаю. Практически ору в телефон:

– На Седьмом километре!

Как раз в этот момент звонит телефон шофёра.

– Шшш!!! – шипит он на меня командно. – Тише!.. – Далее в трубку, подобострастно: – Да, Василий Петрович? Как не отвечаю? Вот, отвечаю!.. Скоро буду, я совсем рядом.

Даёт по газам. И заработать сверху на блатной хозяйской машине, и к хозяину успеть. Вспоминается что-то про рыбку съесть и… Мне не нравится этот город.

Но мне нравится это море.

На море я прихожу в себя. Снова. Кажется, всю жизнь я только и делаю, что прихожу и прихожу в себя.

Мои друзья не приезжают на море. Они покупают штаны и заваливаются в номер, спать. Что ж… Их можно понять. Иногда другой город – это просто возможность поспать. Особенно если ты налопался под завязку свежих продуктов с одесского Привоза. Последствия усталости и обжорства. Или усталости от обжорства.

Я заезжаю к ним вечером. Я очень рада снова их видеть.

Мы болтаем, допиваем виски. А потом провожаем друг друга, прогуливаясь по городу в сторону… итальянского ресторана. Да. Моему дружку приспичило пасты. Он в новых штанах.

– Надеюсь, они не лопнут сразу! – хихикает его жена – моя подруга.

Мы с ней идём чуть позади, болтая ни о чём, пока он целеустремлённо вышагивает впереди в поисках хлеба. Без зрелищ.

– А я такой кардиган видела! Ну прям!.. Но он очень дорого стоил…

Выясняется, что он стоил на пару баксов дороже штанов.

Надеюсь, я не доживу до того дня, когда перестану позволять что-то себе в счёт позволения другим. Храни меня, господь единый и всемогущий, от того, чтобы стать мамой собственному мужу!

Надо запретить Некрасова. С его этими «женщинами русских селений». Впрочем, Некрасова уже давно никто не учит. Это, видимо, генетическое. Корнями уходящее в глубину бог знает каких славянских веков. Некрасов просто подсмотрел, как все писатели. Даже если они, писатели, – поэты.

Возле заведения, специализирующегося на бесперебойном снабжении населения пастой, мы разошлись.

Я была очень рада их видеть.

Ничуть не меньше, чем ледяным киевским апрелем 2005 года.

Ледяная одесская зима 2012-го

(глава с эпиграфом, картинками и подписями)

Тишина света

«Я уповаю»

владея звуком

солнце застывшее в сухости трав

шепчет морозной листвой

«Ты не прав»

шепчет губами замёрзшей старухи