Одесский юмор: Антология
Шрифт:
Яша никогда не бросал слов на ветер. Но когда он сказал мне, что на Рождество в редакции «Вечернего звона» будет елка, я не поверил.
Елок в ту зиму в Одессе не было. Склад елочных игрушек «Пайщиков и сыновья» разграбили зеленые, а последнюю елку увез с собой эмигрировавший в Константинополь профессор Овсянико-Паниковский.
В ту ночь я долго не мог уснуть. Меня преследовал острый, пряный запах детства – запах хвои, апельсиновых корок, щемящий запах сливочных тянучек. Мне мерещилась сверкающая алмазными гранями диадема Снегурочки, легкая желтизна золоченых орехов, серебряное свечение бороды Деда Мороза…
Неужели это все еще может повториться!..
Елки, конечно, не было. Рождества тоже. Мы долго стояли обнявшись
Так были созданы три знаменитые одесские песни: «Вот Маня входит в залу…», «Сережка с Малой Бронной…» и «В лесу родилась елочка».
Автострасть
Пародия на С. Кирсанова
«Нет, что-то есть в этой почве…»
1965–1985
Юмор, как жизнь, быстротечен и уникален.
Только один раз так можно сказать. Один раз можно ужать истину до размеров формулы, а формулу – до размеров остроты.
В самый разгар «оттепели» в Одессе, как и в других городах, появились студенческие самодеятельные театры. Особенным успехом пользовался у одесситов театр «Парнас-2». Это именно в нем начали свой путь будущие звезды эстрады Роман Карцев и Виктор Ильченко, впервые зазвучали в полную силу тексты Михаила Жванецкого. Параллельно на Центральном телевидении возник КВН. С 1966 года на экранах прочно обосновались «Одесские трубочисты».
В 70-е годы роль своеобразного клапана для выпускания пара стали играть и театральные капустники, в которых с позволения властей в новогоднюю ночь (то есть раз в году!) разрешали говорить острые вещи.
В 1973 году в Одессе впервые прошла «Юморина». В этом же году возник отдел фельетонов газеты «Вечерняя Одесса», где блистало новое поколение одесских фельетонистов и публиковались остроумные тексты молодых одесских авторов…
Если же говорить о кавээновских текстах, то следует заметить, что авторство в КВН было всегда коллективным. Но, конечно, были и лидеры. Так, в период с 1966-го по 1970 год в одесской команде особенно выделялась «знаменитая тройка нападающих» Крапива – Макаров – Волович. Среди наиболее активных авторов были Семен Лившин, Леонид Сущенко, Марк Водовозов. В сезоне 1971–72 годов в одесскую команду пришел Георгий Голубенко, что значительно усилило ее авторский потенциал… Отдельная группа писала стихи и песни. Среди них выделялись два Бориса – Бурда и Зильберман (Салибов). Кстати, второй – автор популярнейшего нового гимна КВН.
В настоящий раздел включены наиболее удачные в литературном отношении кавээновские тексты одесситов с 1966-го по 1972 год. (Более полный список авторов представлен в конце раздела «Одесский КВН»).
В. Х.
Михаил Жванецкий
Как шутили в Одессе
Группа людей со скорбными лицами и музыкальными инструментами. Впереди бригадир-дирижер. Звонок. Выходит жилец.
Бригадир (вежливо приподнимает шляпу). Ай-я-яй, мне уже говорили. Такое горе!
Жилец. Какое горе?
Бригадир. У вас похороны?
Жилец. Похороны?
Бригадир. Ришельевская шесть, квартира семь?
Жилец. Да.
Бригадир. Ну?
Жилец. Что?
Бригадир. Будем хоронить?
Жилец. Кого?
Бригадир. Что значит «кого»? Кто должен лучше знать, я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.
Жилец. Кого?
Бригадир. У меня люди. Оркестр. Пятнадцать человек живых людей. Они могут убить, зарезать любого, кто не вынесет сейчас же. Маня, прошу.
Толстая Маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Жилец. Минуточку, кто вас сюда прислал?
Бригадир. Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что, я всех должен помнить?
Из коллектива вылетает разъяренный Тромбон.
Тромбон. Миша, тут будет что-нибудь, или мы разнесем эту халабуду вдребезги пополам? Я инвалид, вы же знаете.
Бригадир. Жора, не изводите себя. У людей большое горе, они хотят поторговаться. Назовите свою цену, поговорим как культурные люди. Вы же еще не слышали наше звучание.
Жилец. Я себе представляю.
Бригадир. Секундочку. Вы услышите наше звучание – вы снимете с себя последнюю рубаху. Эти люди чувствуют чужое горе как свое собственное.
Жилец. Я прекрасно представляю…
Бригадир. Встаньте там и слушайте сюда. Тетя Маня, прошу сигнал на построение.
Толстая Маня ударила в тарелки и посмотрела на часы.
Бригадир (прошелся кавалерийским шагом). Константин, застегнитесь, спрячьте свою нахальную татуировку с этими безграмотными выражениями. Вы там все время пишете что-то новое. Если вы ее не выведете, я вас отстраню от работы. Федор Григорьевич, вы хоть и студент консерватории, возможно, вы даже культурнее нас – вы знаете ноты, но эта ковбойка вас унижает. У нас, слава Богу, есть работа – уличное движение растет. Мы только в июле проводили пятнадцать человек. Теперь вы, Маня. Что вы там варите себе на обед, меня не интересует, но от вас каждый день пахнет жареной рыбой. Переходите на овощи, или мы распрощаемся. Прошу печальный сигнал.