Один из… Дилогия
Шрифт:
Решившись на собственный эксперимент, Мельников протянул руку и осторожно взял двумя пальцами один из угольков. Было горячо, но терпимо, уголек легко крошился, осыпаясь меж пальцев серой крошкой.
— Твою мать!.. — вырвалось у почетного академика спустя еще минуту.
— Ты матом тоже пятьдесят лет не ругался? — иронично подколол Иван. — Можешь выложить из угольков неприличное слово, если вслух стесняешься.
Ничего не отвечая, Борис Сергеевич в полной прострации продолжал ворошить угли. Наконец, Иван решил прервать забаву. Он поднял руки над столом ладонями вниз и все угольки ярко вспыхнули оранжево-красными точками и пропали, словно их и не было.
— Объяснять будешь? — тихо спросил Мельников.
— Это программа, «демон», — охотно ответил Иван. — Она создает трехмерную модель настоящих угольков. Только не таких горячих.
— Иллюзия? Внушение?
— Нет, объекты реальные, то есть настолько реальные, насколько человек их может ощутить. Силовые поля образуют контуры объектов и «красят» их в нужные цвета. Они же создают тактильные ощущения и тепловое излучение.
— Силовые поля?! — оживился академик, чуть ли не вскакивая с места.
— Потом расскажу, — снова отмахнулся Иван. — Тут главное, что ты знаешь рамки возможного в технике. Все это далеко за их пределами, как ты понял.
— А запах откуда? — подозрительно спросил Мельников.
— Запах настоящий, синтезированные частицы дыма.
— А почему пожарка не работает? — Академик все еще пытался за что-то зацепиться, чтобы не верить до конца…
— Я ее выключил.
Борис Сергеевич поглядел вверх и не увидел на потолке красную звездочку включенной пожарной сигнализации.
— Ловко, — вздохнул он. — Ты так любой прибор можешь?..
— Любой, если он сделан на Земле, — тихо сказал Иван и умолк, следя за реакцией уважаемого академика, который в этот момент словно язык проглотил. Наконец, до него дошло.
— Ты хочешь сказать, что…
— Какие еще у тебя варианты?.. — веско спросил Иван. — Ты бы в своей лаборатории смог такое сделать? Хотя бы за пять лет и с бюджетом в триллион рубликов?
— Да хоть в десять триллионов, не поможет, — признал Борис. — А как ты это сделал? Где вся эта техника спрятана?
— Она не спрятана, она перед тобой, — ответил Иван. — Это мои импланты. Целая система, сорок восемь основных частей и несколько сотен вторичных, или вспомогательных. Большинство их них в нано-размерах, но есть и более крупные. Почти все они в костях, внутри.
— Докажи, — решительно заявил академик. — Ты же понимаешь, как это все звучит…
По комнате словно прокатился мрачный вздох — мощная инфразвуковая волна действовала угнетающе. Оконные стекла мгновенно стали непрозрачными, и вдоль стен ярко вспыхнули длинные оранжевые полосы, словно светильники, которых тут никогда не было. Еще через пару секунд они погасли, а потолок и стены исчезли, сменившись черной пеленой космоса. Лишь стол и два человека за ним оставались посреди этой холодной черноты.
Оробевший Борис Сергеевич заставил себя оторваться от созерцания пустоты и взглянуть на Ивана, в глазах которого ярко сияли фиолетовые ободки, особенно хорошо заметные в почти полной темноте.
— Что у тебя с глазами? — Любопытство настоящего ученого перевесило робость.
— Мультиспектральные сенсоры, очень полезная штука, — охотно объяснил Иван. — Обычно их не видно, я специально для тебя так сделал. Я могу видеть и через проекцию, прямо в мозги, но своими глазами, пусть слегка улучшенными, все же приятнее…
— Охренеть, — прошептал Борис Сергеевич.
— Я все это тебе показываю не ради любви к искусству, — терпеливо начал Иван, — Посмотри вон туда, наверх. Проникнись. Красиво? Очень. И опасно. Тоже очень. Все эти игрушки оттуда.
— Значит, «они» существуют, ты к этому ведешь? — медленно проговорил Борис Сергеевич. — Подумай, Иван, подумай, если это все-таки ты. Как это все звучит? Инопланетники. Импланты. Твое фаер-шоу. Скажу честно, я всю жизнь очень хотел в это верить. Ну, что мы не одни и все такое…
— Но наука пока не в курсе дел, — иронично договорил за него Иван. — Очень хорошо знаю. Есть тысячи известных экзопланет, но до них не долететь, леталка не выросла. Спектроскопия за полвека неплохо продвинулась, и у нас есть четкие следы органики в атмосферах некоторых планет, но и только. Есть такие планеты, где имеется жидкая вода, и их даже много. Есть огненные миры, есть ледяные миры. Есть кислородные, есть метановые, есть намеки на фтор. И ни одного радиосигнала, так? Все эти огромные новейшие космические антенны достают до самой «эры рекомбинации», космологи в экстазе, а правнуки основателей SETI [5] продолжают деньги собирать и обещают, что вот-вот найдем?
— Примерно так, — вздохнул Мельников. Все это было горькой правдой. Настолько горькой, что хотелось и за соломинку ухватиться…
— А сигналов нет, — уже более эмоционально продолжил Иван. — И скорее всего, не будет. И из этого мы делаем далеко идущие выводы, что «там» никто не живет! Только вот есть один вопрос! Причем тут радиосигналы?!
Пауза получилась эффектная, выпуклая и театральная до дрожи. Мельников целую минуту молча переваривал услышанное.
— А иначе-то как?!.. — пробормотал он наконец.
— К этому я и клоню, — Понимающе кивнул Иван. — Представь, что на дворе XIX век, пятидесятые годы. Спектроскопия делает первые шаги, про радио никто не слышал. Вот ты крупный ученый, не побоюсь этого слова, Мельников своего времени… Не ржи! Как ты будешь решать проблему поиска внеземных жителей?
— Ну, это, — дар речи почти оставил академика, в отличие от чувства юмора. — Соберу дворовых девок посимпатичнее… Поснимаю с трюмо в поместье все зеркала, раздам… Будем зайчики в Луну пускать…