Один из… Дилогия
Шрифт:
Никто из присутствующих этого точно не знал, все опасались коварства атмосферы, которая может «уронить» спутник уже на первом витке. Опасались, что ионосфера не пропустит сигнал. Боялись микро, и даже макро-метеоритов. Для всех, это был полет в неизвестность. Но он-то знал! Знал, что уже выше 200 километров спутник проживет несколько дней, а если, как планировали, орбита легла примерно втрое выше, то можно помереть от старости и не дождаться схода с орбиты. А сигналы пройдут, ионосфера такие короткие волны пропускает, а радиационные пояса, о которых тоже никто пока не знает, лежат выше. О метеоритах также можно пока не думать, не та длительность полета и орбита девственно-чистая, не загрязненная мусором… Оставалось дождаться, когда телеметристы притащат
А он знает! Все складывается довольно удачно. Сколько времени потребовалось бы, чтоб без его «озарений» научить «семерку» летать без аварий из-за «детских болезней»? Год, полтора? Никак не меньше, а с учетом будущих «бобиков» третьей ступени и все два. За два сэкономленных года мы теперь очень далеко продвинемся, а сколько народных средств сбережем, не разбрасывая груды битого металла по казахской степи — это вообще, страшно подумать…
В бункере с топотом появились взмыленные телеметристы с лентами измерений, и Королев молча отобрал у них скрученные бумажные кипы и вгляделся в цифры. Почти сразу увидел решение, но еще пару раз для верности мысленно перепроверил. В таком деле спешка противопоказана.
— Ну что, субчики-голубчики, — наконец, чуть озорно начал он, откинув бумаги в сторону и улыбнувшись замершим от предвкушения соратникам. — Мы на орбите. Триста пятьдесят на семьсот примерно.
— Так ведь еще не… — недоверчиво начал Валентин Глушко, но Королев все так же добродушно перебил.
— Что, не веришь? Зря! Сейчас нам НИПы[10] доложат, и посмотрим, какая у меня погрешность вышла. Спутник на орбите. Все!
Бункер снова загудел, а Валентин как-то смущенно улыбнулся, кивнул и сел на место. Как-то не похоже на него, неужто поверил? Вообще, теперь улыбались уже все. Один Келдыш посерьезнел, подобрал бумаги с телеметрией и, наморщив лоб, что-то считал в уме.
— Сергей Павлович, — вдруг сказал он. — Вы с этими цифрами атмосферу как-то учитывали? Это же чистый эллипс…
— Не учитывал, у нас перигей триста с полтиной, там никакой атмосферы уже не может быть, — спокойно ответил Королев. — Так что, как вы сказали, почти чистый эллипс. НИПы скоро подтвердят.
— Проверим, — хмыкнул Келдыш. — Я порой поражаюсь правоте вашей интуиции. И сколько, по-вашему, он продержится на такой орбите?
— Пару лет точно, — как само разумеющееся, ответил Королев. — Но высота верхних слоев атмосферы, как мне кажется, может зависеть от солнечной активности, так что в будущем надо это дело проверить и обязательно учитывать.
Келдыш снова вежливо хмыкнул, но Королев знал, что академик уже придумывает целую научную программу, чтобы подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. Что же, настоящий ученый так и должен поступать. Однако, и без того у них научная программа такая, что несколько поколений ученых в гробах будут вертеться. Сначала тяжелые научные спутники, а дальше уже Луна…
Бункер гудел еще почти полчаса, по мере получения информации с НИПов о прохождении спутника. Последней отметилась Камчатка, и теперь уже было ясно почти наверняка — спутник летит!
Но последним гвоздем в гроб всяческих сомнений мог стать только пролет спутника после первого витка, примерно через полтора часа. Не сидеть же все это время в бункере!
— Пошли к радистам, — решительно приказал Королев, и первым пошел к лестнице. Выбравшись наружу, с наслаждением вдохнул свежий воздух и бодро зашагал к фургончику радистов. За ним потянулись соратники, один за другим, выстраиваясь в странную кавалькаду, марширующую по степи.
Последним, даже позже Келдыша, из бункера выбрался Валентин Глушко. Он тоже остановился у самой лестницы, сделал несколько глубоких вдохов и даже закрыл глаза, чтобы окончательно
Нет, время еще есть, решил Валентин. Подумаю, посчитаю получше, а через полгодика видно будет. Если все будет идти так же удачно, то Сергей не отмахнется и не сошлется на занятость…
Но какой потрясающий день! Еще с минуту Валентин постоял неподвижно, глядя на пустой старт и упиваясь триумфом, своим и ОБЩИМ. Потом развернулся и с непонятно откуда взявшейся резвостью стал догонять остальных.
Москва, май 2057 года
— Второе августа 1955 года, — внушительно сказал Иван, нарушив тишину. — Я сам охренел. Вот туда и ушли мои сигналы, а пришло вот это. Только ускоренное примерно в десять раз. В десять и семьдесят три, если точнее. Как по-твоему, что это значит?
— Что время по ту сторону канала идет быстрее, — догадался Мельников. — Быстрее в десять и семьдесят три раза. Охренеть! И сколько времени там прошло? Какой там сейчас год?
— Никакой, — успокоил его Иван. — Канал сейчас закрыт. Я открывал его несколько раз, и попадал ровно в этот же момент времени. Каждый раз все заново. Нет, ну ты представляешь, куда я клоню?
— Если честно, то не совсем, — замялся Мельников. — Что, если это связь в один конец, только к нам? Что, если мы не сможем никак повлиять на тот мир?
— Я тоже так подумал поначалу, — кивнул Иван. — Поэтому стал проверять. Мои сигналы в ту сторону проходили, отражались и возвращались обратно. Так что, если было отражение, то воздействие возможно. Главное — чтобы канал оставался открытым непрерывно, иначе придется все начинать сначала.
— И что мы можем предпринять? — недоверчиво спросил академик. — Что нам это даст в плане решения проблемы? Они ведь «там» тоже наблюдают!
— У нас есть целый новый мир и сто лет форы, — объяснил Иван. — Хотя реально, пожалуй, поменьше. Нужно внедрять технологию «там», но не сразу. Надо сперва прекратить «холодную войну» и ускорить прогресс, выйти в космос и на двадцать лет раньше начать компьютерную эру. Как это сделать — не спрашивай, пока не знаю. И только тогда, когда техника и мозги будут готовы пойти дальше, можно и нашу технологию пустить в ход. Тамошние Рьялхи, если у них нет контактов со здешними, даже ничего не заподозрят. Удивятся темпам развития, это да. А мы придумаем, как повлиять на все это незаметно.
— И что это нам даст? — недоумевал Борис. — Они там у себя, предположим, разовьются до небес и построят галактический дредноут с бортовым залпом в полторы Луны. А нам-то что от этого?
— Они построят два дредноута, — хмыкнул Иван. — Один себе, а другой нам. Я даже не знаю, что это будет, в самом деле. Может, защитные устройства, которые смогут прикрыть планету. Может, корабль или целый флот. Может, наличия одного межзвездного корабля, даже безоружного, хватит, чтобы нас оставили в покое или даже официально установили контакт… Этого я пока не знаю.