Один из леса
Шрифт:
Главное: у меня до сих пор очень мало информации. Я не понимаю, зачем они выкрали напарника. Надо возвращаться, еще раз все обдумать, попытаться раздобыть новые сведения, порасспрашивать людей. А завтра действовать. То есть уже сегодня, скоро рассвет.
Была и вторая причина, по которой я не спешил начинать прямо сейчас: мучительно хотелось спать. На ногах с раннего утра, ранен, прошел большой кусок от стоянки до Черного Рынка, по веревке ползал, стрелял, дрался дважды. Насыщенный день. А тут пара часовых в разных точках, трое людей у костра… В таком состоянии точно не смогу разобраться со всеми.
Борзой, докурив, улегся. Я на
* * *
Заведение уже закрылось. На табурете, завернувшись в одеяло, дремал Борька с АК на коленях. Входной клапан был затянут. Знакомым путем я обошел Шатер и попал в свою каморку, воспользовавшись дверью в задней стене.
Днем в коридоре у кухни я заметил большую бадью с водой, и теперь решил ею воспользоваться. Разделся, в одних штанах прошел туда, по дороге сняв с вбитого в столб крюка тускло горевшую газовую лампу. Наскоро помывшись, вернулся к себе. Хорошо, что шкуры на кровати чистые и, кажется, без блох. Неприятно будет, если кусачие твари начнут по мне скакать. Поставив лампу на пол, я положил «махновку» рядом, у края койки, и с наслаждением вытянулся на ней во весь рост. Увидел, что не навесил замок на кольцо «молнии», закрывающей входной клапан, понял, что встать и сделать это нет уже никаких сил…
Тут брезент шевельнулся, застежка тихо звякнула. ТОЗ взлетел, и ствол уставился в лицо вошедшему.
То есть вошедшей.
— Хочешь застрелить девушку? – спросила она.
Поспал, называется. С другой стороны, даже удачно, мне ведь кое-что пришло в голову по дороге от стоянки бандитов, и девчонка нужна для воплощения плана.
— Стрелять не буду, но могу поцеловать, — сказал я.
Ксюха пошла к кровати. На ней была только мужская рубашка, застегнутая на две нижние пуговицы, и больше ничего.
Ствол ружья все еще смотрел на гостью. Она приближалась медленно, глядя мне в лицо, пока металл не коснулся нижней части живота, скрытого рубашкой. Словно не заметив этого, Ксюха спросила:
— Где ты был?
— Свежим воздухом дышал.
Я слегка опустил оружие, подцепил край рубашки и медленно повел стволом вверх, задирая ее. С протяжным вздохом Ксюха отстранила ружье, встала коленями на край кровати, затем качнулась вперед – и мягко упала на меня.
Теплые, влажные губы прижались к моим.
* * *
Девушка тихо дышала мне в ухо, устроившись у стены, на боку, закинув на меня согнутую ногу, и положив ладонь на грудь, а щеку – на плечо. Лампа погасла, но сквозь щели в деревянной стене проникал тусклый утренний свет.
— Почти утро, — сказал я. – Так и не поспал.
— Жалеешь? – спросила она как бы с легкой обидой. – Хотел бы сейчас спать один?
— Не жалею. Но спать-то все равно хочется.
— С утра в Шатре никого. Это у меня дела по хозяйству, а ты до двенадцати можешь не вставать или дольше.
— Не могу, у меня тоже дела.
— Чем ты занимаешься? Охотишься… а еще что?
— Да ничего, - пожал я плечами.
– Просто охотимся.
— Охотимся? Так ты не один?..
Я пояснил нехотя:
— Напарник у меня есть, Михаил. Он… в другом месте сейчас.
Ксюха приподняла руку, коснулась ноготком впадины мод моим горлом и задумчиво проговорила:
— Я видела, как ты дрался. С Кирпичом, потом с Борзым. Ты совсем не боялся. У тебя глаза такие были… как будто равнодушные. Тут часто драки, я же вижу: у мужиков в глазах всегда или злоба или страх, но обычно и то, и другое. А у тебя не было. Ты что, вообще не боишься?
Глядя в скошенный брезентовый потолок, я сказал:
— Я должен был умереть давно. Можно сказать, что умер. Чего мне теперь бояться.
Она уставилась на меня.
— Как это — умер? Во время Пандемии?
— Немного позже. Да неважно, забудь.
— Нет, важно. Расскажи.
— Там особо нечего рассказывать. Это когда мы с Михой познакомились, с напарником… Он старше меня лет на тридцать. И он, на самом деле, мой учитель, а не напарник. Только в последние пару лет мы как бы на равных стали, а раньше… В общем, мне было двенадцать, родных никого, все погибли или пропали. Я тогда впервые убил человека. Один бомж устроил логово в подвале бойлерной, натягал туда кучу продуктов из ближайшего магаза. Его почти сразу после этого разграбили мародеры. У бомжа была охотничья двустволка и еще набор тесаков из мясного отдела. Он там засел, спрятался то есть, я один про его логово знал. У меня началось воспаление легких, плюс с голоду уже совсем подыхал. Забрался на крышу бойлерной с большим камнем и стал ждать. Долго, сутки почти. Бомж наружу вышел по какому-то делу, потом назад – и я ему на голову сбросил камень. Убил, оттащил тело, вернее, откатил в сторону. Уже совсем без сил. Залез в бойлерную, заперся, поел немного и вырубился. У меня жар начался, видения всякие… Внутри бойлерной – трубы, всё в мазуте, ветошь вонючая, кирпичные стены, глухо, темно. Я за трубой лежу, в тряпье завернулся и брежу. То отца увижу, то мать, хотя ее и не помнил вроде совсем. То чертей каких-то. Мутантов. Потом вдруг стал Лес видеть… — я запнулся.
— Что? – удивилась Ксюха. – Как это, Лес?
— Говорю: бредил. Почти умер, помню даже темный туннель и свет в конце… Ну, про который говорят, что перед смертью люди видят. Свет уже совсем близко, я почти в него влетел, но тут сзади будто позвали, я оглянулся – а там лицо. Как если бы в туннель заглянул кто-то. Протянул ко мне руки, схватил и вытащил обратно. Потом оказалось, что это Миха. Он зашел в бойлерную, искал убежище на ночь. Так, случайно… И спас меня. Прямо оттуда, с той стороны вытащил. Остался со мной, выходил. Ну и научил выживать.
— И ты… — начала она.
Я перебил:
— Все, забудь, что я рассказал. Больше не буду про это. Как тебе этот Борзой, очень не нравится?
— Конечно, не нравится! Он трус. Женщины это чувствуют.
— Сильно он тебя достает?
— Сильно, — вздохнула она и медленно–медленно повела ногтем вниз по моей груди. – Но теперь ведь ты меня защитишь?
— Я постоянно возле тебя не буду. А Борзой этот без башни паренек, судя по всему.
Пока я говорил, палец продолжал ползти вниз, достиг моего живота и пошел дальше.
— С ним надо вопрос решить раз и навсегда, — заключил я, взял Ксюху за руку и вернул ее обратно на грудь.
— Как это – решить вопрос? Ты его убьешь?
— Какая тебе разница, что я с ним сделаю. Тебе нужно, чтобы он больше не приставал, правильно? Вообще не появлялся, ни когда я есть рядом, никогда меня нет.
— Ну… да, — согласилась девушка. – Конечно, я этого хочу. Но что ты можешь сделать?
— То, что могу – я и сделаю. Но мне надо, чтобы и ты кое-что сделала. Помогла немного.