Один из леса
Шрифт:
– Точно один? Гига, твою налево, ты что…
– Кончился Гига, – ответили Метису равнодушно. Голос, видимо, принадлежал Рыбе. – Отсюда вижу. Вон и кровь по кабине стекает.
– Он один, – повторил Кузьма.
Взявшись за «махновку», я повернулся кругом. Да, я один, а их там четверо. Не смогу застрелить всех – максимум двоих, если рывком сдвину дверь и с ходу выстрелю. Меня завалят почти сразу. За Мишу не отомщу.
В дверь ударили сильнее. Неразборчиво заговорил Метис. Скорее всего, он уже сообразил, как попасть внутрь.
– Боров! – позвал главарь. – Сюда, быстро!
Им даже взламывать ее не надо, Борову достаточно
Под лавкой у борта стоял деревянный ящик, в каких обычно держат инструменты. Вытащив его, я откинул крышку – так и есть. Достал длинный ломик, поддел замок, нажал, рванул, тот сломался. Приоткрыв люк, заглянул. Подо мной был темный асфальт. Можно спрыгнуть, проползти в сторону ремонтной ямы, вскочить, выстрелить и бежать. Этим путем смогу выбраться… наверное.
– Боров, шевели копытами! – Теперь голос главаря доносился из другого места, со стороны борта, то есть из-за спины Миши.
Напарник просил сжечь его.
Поняв, что надо делать, я схватил канистру с бензином, раскрыл и стал поливать пол. Плеснул на тело Михи. Бросил канистру на бок, топливо толчками потекло из горлышка. И тут я сообразил, что спичек нет – остались в куртке!
Раздались тяжелые шаги. Так, Боров подвалил. Опять голоса, с двух сторон… нет, уже с трех. Я свесил в люк голову. В свете костра по сторонам виднелись ноги: позади машины, с правого борта, а вон пара движется к кабине – это Боров, судя по размеру. У второго борта, за которым была ремонтная яма, пока что никого не видно.
Я склонился над ящиком с инструментами. Достал из него железный короб, где лежала всякая мелочь, гайки, болты, шурупы и гвозди, поставил в лужу натекшего бензина. Распахнул люк и тихо спрыгнул. Днище грузовика оказалось на высоте груди.
Подняв ружье, я посмотрел на Михаила и сказал:
– Прощай, друг.
А потом выстрелил в нижнюю часть короба.
Пуля с лязгом отбросила его, выбив искры из железа. Бензин загорелся, я присел и покатился к борту. Вскочив, прыгнул.
В яму упал за миг до того, как сзади рвануло. Грохот заглушил крики. Волна жара прошла надо мной, лизнула затылок и голую спину. Поднявшись, выпрыгнул наверх, развернулся лицом к машине и вскинул ружье. Огонь слепил, черный дым рвался в звездное небо. В багровом свете двигались силуэты. Я выстрелил, передернул затвор. Грохнуло в ответ, пуля свистнула совсем рядом. Второй выстрел раздался из-за кабины – и меня словно молотком ударили в живот. Конец, подстрелили!
Но оказалось, что пуля попала не в меня, а в меховую сумку из шкуры зайца, висящую на ремне.
Она пробила артефакт, и тот в ответ взорвался. Но не огнем и жаром – он полыхнул звуками. Не знаю, кто и как долго использовал «погремуху» до меня, но рванула она на весь квартал. Дикая вспышка грохота, стонов, криков, звериного рева, хруста веток, воя ветра, пения лесных птиц, голосов, выстрелов, шума моторов… Должна быть, это была старая, повидавшая виды «погремуха», «погремуха»-аксакал, которую давным-давно не чистили. Безумная какофония накрыла округу. Меня с силой толкнуло назад. Переломившись в пояснице, я рухнул на асфальт и зажал уши ладонями. Через несколько секунд звуковой хаос сменился клокочущим бульканьем.
Застучал пулемет. Из-за кабины, в окнах которой бушевал огонь, выдвинулась массивная фигура, опустилась на одно колено. Пули веером пошли над асфальтом, и мне снова пришлось падать. Лежа на боку, я выстрелил еще дважды. Оба раза не мог понять, попал или нет. Затем, перекатившись на живот, пополз прочь от ямы. Добрался до зарослей, встал, пригибаясь, побежал прочь. И только когда развалины скрыли пылающий грузовик, подумал о том, что никто из бандитов так и не видел меня вблизи.
Глава 6
В погоню. Навстречу солнцу
– Как ты сюда по… – Сигизмунд не договорил, потому что в этот миг приклад ружья едва не выбил его нижнюю челюсть.
Хозяин Шатра упал на стул, ножка того подломилась, и он растянулся на полу.
– Ты меня сдал, – сказал я.
– Нет, – начал он. – Ты что, я не…
– Сдал. Я все знаю.
– Что ты знаешь? – Он вдруг побагровел, а потом вскочил, сжимая кулаки. – Что ты вообще можешь знать?!
– Вчера я за тобой проследил до дома Бадяжника. Видел, как там бойцы засновали… Ты сказал ему, что я хочу его ограбить или убить. Придумал такой способ выжить меня отсюда. Урод ты, Сиг. Барыга. Одним словом, торгаш. Если бы вчера согласился мне помочь, Миша бы мог остаться в живых. Но он мертв. Поэтому я хочу тебя убить.
Он отошел от меня и сел на другой стул. Ссутулился, уставившись в одну точку. Потом расправил плечи и с вызовом поглядел на меня:
– А с чего мне тебе помогать? Тебе и Мише?
– С чего? – переспросил я.
– Вы мне не друзья. Так, знакомые, поставщики просто. То, что я Михаила до Пандемии знал… Ну и что? Жизнь у каждого своя. И каждый ее бережет. Ты обо мне думал, когда просил помочь? О том, чем это для меня может обернуться, для Шатра, для всех моих работников? Не думал – потому что тебе на меня наплевать. Скажешь нет, охотник? Наплевать! Ты свои проблемы решал, и все. Но при этом ты ожидаешь почему-то, что мне на тебя не наплевать должно быть. Так кто из нас подлец, а?
– Ты. Потому что я тебя не предавал, а ты меня предал.
Лицо его стало хитрым. Как я и сказал, Сиг прежде всего барыга. Торгаш. И как многие из их племени, считает, что для других людей тоже имеет значение лишь выгода. Не честь, не справедливость, не месть – только выгода.
– Чего ты хочешь? – спросил он.
Я криво улыбнулся, поигрывая ружьем перед его носом.
– Метис со своими у тебя был? Уже после того, как их грузовик сгорел?
– А грузовик, значит, ты спалил?
– Не твое дело. Отвечай. Чтоб не пришлось с тобой… как с Борзым, понял?
– Были они у меня, перед рассветом пришли. Я думал, по твою душу, а они про тебя и не спросили.
На самом деле о том, что бандиты наведывались в Шатер, мне рассказала Ксюха. И она же в предутренней темноте тайком провела меня через задние двери к кабинету Сига. Замок на клапане я вскрыл своей отмычкой и потом просто сидел и ждал Сигизмунда. Он обычно вставал ни свет ни заря и в этот раз не изменил своей привычке.