Один из семидесяти
Шрифт:
– Откуда ты знаешь про римские метрополии? – удивился Давид.
– Бывал… – задумчиво ответил Ашан.
Давид уже успел отметить про себя недюжинный ум Ашана и его способность рассуждать как заправский государственник.
– Я бывал в восточных землях… вся твердь римлянами поделена на метрополии и провинции.
– Ты там жил? – не унимался Давид.
Обувщик заметно погрустнел. Со вздохом он отложил работу и начал свой рассказ.
Слава тем, кто ее достоин
Уважать
– Вначале мы не желали принимать власть римского императора. Его несметное войско заставило нас сделать это. Сейчас нас пытаются, как прежде, опекать парфяне, от которых мы зависим все в меньшей мере. Для парфян и римлян наш край – лакомый кусок, который они так и норовят вырвать друг у друга из пасти, – Ашан слабо улыбнулся. – Я вот думаю: простому человеку ведь не так уж и много надо. Он счастлив тем, что его семья не голодает, а над головой не дырявая крыша. Война не нужна простому человеку, ее затевает тот, кого прельщает вкус власти. Хотя, в конце концов, кто-то ведь должен держать бразды правления в руках. Люди – разве не те же стадные животные? – усмехнулся Ашан. – Кто-то должен уметь сбивать их в единое стадо и вести за собой! У овец – это умный тур, у людей – умный царь. А иначе ни те, ни другие просто не выживут поодиночке: овец растащат волки, а люди, думаю, просто уничтожат друг друга из одной только зависти. Люди сильны только в сообществе и единомыслии. И еще – благодаря богобоязненности.
Но почему-то мир устроен так, что тот, кто вкусил хмель власти, никогда от нее не откажется и не остановится, подобно зверю, вкусившему теплой человеческой крови! Ради власти над остальными иной завоеватель готов класть чужие головы мириадами, только бы насладиться ею еще и еще раз. У зороастрийцев это называют болезнью духа. Она случается, когда пороки берут верх над человеком. Такой правитель болен неизлечимо, а грехи тяжелым бременем ложатся на весь род его, – махнул рукой Ашан. – Слава богам, наш правитель Киаксар – человек справедливый и в меру воинственный. Он мудро правит, а не упивается властью!
Живой интерес со стороны учтивого собеседника пробудил в Ашане обстоятельного рассказчика.
– И еще я скажу: человек не зря придумал деньги. Любую войну можно предотвратить, если правители договорятся о достаточном для всех количестве золота. Зная это, наш царь никогда не скупился на отступные: ни Риму, ни Парфии – во имя благополучия и спокойствия своего народа. Как правило, избегает кровопролития не сильнейший, а мудрейший. Нельзя договориться лишь с дикими племенами, которые не знают, как обращаться с деньгами, например, с дикими кочевниками, которых интересует только скот и сочная трава на ближайшем пастбище.
Давид удивился его логике. У Ашана между тем от долгого говорения пересохло в горле. Он подошел к столу, омыл руки над глубокой умывальной чашей, затем плеснул из узкогорлого кувшина молодого вина в чашу для питья. Хотел было уже поднести ко рту, затем вспомнил о Давиде.
– Хочешь? – предложил вина хозяин
– Ага, жарко! – Давид запарился в своей хламиде. Он с удовольствием осушил чашу прохладного густого виноградного сока, чуть тронутого брожением. – Хороший напиток, – поблагодарил он хозяина, возвращая сосуд.
– Ты не омываешь рук перед тем, как принять пищу или выпить благодатного вина из чистого винограда? – Ашан сказал это без злобы.
Давид на миг задумался. Затем вспомнил слова Егише.
– Господь наш Иисус сказал:
«Ничто извне входящее в человека, не может осквернить его. Потому что не в сердце его входит, а в чрево, и выходит вон, чем очищается всякая пища.
Увидев, что мастер не прерывает его, как это нередко случалось в беседе с другими людьми, Давид добавил:
Исходящее из человека оскверняет его. Ибо изнутри, из сердца человеческого, и исходят злые помыслы: прелюбодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека».
Ашан ненадолго задумался над сказанным Давидом.
– Наша религия не позволяет пить и разделять трапезу с иноверцем, – неожиданно произнес он. Давид с удивлением и некоторой опаской посмотрел на хозяина. – Но так может рассуждать лишь тот, кто не знал никаких лишений, – сказал Ашан. – Кого не спасали от верной гибели люди другой веры, даже другого цвета кожи.
Все же немного поколебавшись, хозяин налил себе вина в ту же чашу, из которой пил Давид, и торопливо поднес к губам. Давид бросил взгляд на детей Ашана и увидел, что в их глазах застыл настоящий ужас.
– Прости мою настойчивость, – Давид поспешил сменить тему, – но как же ты все-таки оказался среди римлян?
– Я бежал из плена, – угрюмо ответил Ашан, ставя пустую чашу на стол, – но успел побывать в шкуре раба.
– Сочувствую, – покачал головой Давид. – А что, в твоей стране не держат рабов?
– Здесь нет такого понятия, какой вкладывают в это слово римляне. У нас в некоторых семьях живут некогда плененные воины и женщины. Но с ними не обращаются так жестоко – их не заставляют работать до изнеможения, подгоняя плетью. У нас таких работников принято кормить и давать им отдых. Да, они бывшие враги, но они все же люди! Истинный верующий не станет обращаться с человеком как со скотом. Римляне – настоящие безбожники!
Давид вздохнул и углубился в работу, а Ашан – в свои тягостные воспоминания.
– Я тогда был чуть постарше Шенера, – указал через плечо мастер на старшего сына спустя какое-то время.
Затем Ашан тоже вернулся к своему занятию. Но то ли от хмеля, ударившего в голову, то ли при воспоминании о тягостном периоде своей жизни, выражение его лица стало злым, и он вдруг зашвырнул недошитую пару за гору шкур.
– Меня спас отважный муж, кстати, тоже иноверец. Он годился мне в отцы и помог бежать из плена. Как я добрался до дома, до сих пор не могу понять… – в его голосе зазвучала тоска. – Наверняка тот человек поплатился своей жизнью за мой побег… Слава ему! Слава всем, кто этого достоин!
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
