Один Из Восьми
Шрифт:
— Вижу пыль, — успел заметить командир. — Летит не клубами, а словно завеса у поверхности. Мы над Клумбой, над северным краем. Вижу Иглу точно впереди.
— Высота сто десять, топливо семь, — снова подсказал бортинженер. — Надо садиться, Юра.
— Знаю, — ответил командир. — Ну и пылища!
Гагарин решил еще немного потянуть, чтобы постараться сесть как можно ближе к Луне-6, но для этого нужно ее увидеть! Но в предполагаемом месте посадки не было ярких, выделяющихся деталей, да и пылевая завеса портила вид. Но вот, кажется, слева что-то блеснуло на ярком солнце!
— Заря, я Кедр, вижу цель, садимся! — резко отрапортовал командир и заставил аппарат скользить с небольшим снижением в сторону восточного края кратера. Хорошо, что вал совсем не выражен, и подходящих ровных площадок много, даже выбор есть.
— Гаси горизонтальную, — подсказал бортинженер, с опаской глядя на свои приборы. — Высота пятьдесят, топливо пять.
— Все, почти прилетели, — еле слышно ответил Гагарин и машина снова качнулась и зависла, дрейфуя чуть вперед. Пилот нарочно оставил небольшую горизонтальную скорость, чтобы точно видеть то, что впереди. Не хотелось бы провалиться в какую-нибудь яму, пятясь вслепую посреди пылевой завесы…
— Высота тридцать, три вниз и полтора вперед, топливо четыре.
В отличие от другого мира, двигатели этого корабля располагались выше, поэтому проектировщики не боялись повредить их при посадке и не стали добавлять на опоры длинные щупы с датчиками. Поэтому, контакт с лунной поверхностью означал бы свершившуюся посадку.
— Десять метров, полтора вниз и один вперед! — бортинженер уже не мог скрыть свое волнение, а командир еще уменьшил скорость спуска, добиваясь плавного касания. Не хватало еще и «козла» дать на Луне! Не по-нашему это…
— Касание! — почти крикнул Леонов, и командир спокойно щелкнул тумблером, выключая двигатели. Корабль совсем немного просел и замер.
— Шестьдесят три, авто-ориентация отключена!
— Отключена!
— Двигатели выключены, остаточное давление в норме.
— Есть норма.
— Взлетная ступень готова, давление гелия в норме.
Проверив еще несколько пунктов из посадочного «чеклиста», командир наконец-то выдал самый главный доклад:
— Заря, Я Кедр, корабль Восход-10 благополучно прибыл в район станции Луна-6. Техника и экипаж в порядке.
Наверное, можно не рассказывать о нескольких минутах ликования, охвативших ЦУП и всю Землю, смотревшую прямой репортаж. Ликовали, впрочем, не только на Земле, но и в космосе, на орбитальных станциях. И конечно совсем недавно стартовавшие конкуренты Гагарина и Леонова тоже не желали им ничего плохого. Обидно, что опоздали, но что поделаешь! Опять же, разница в пару дней для истории не так важна.
И если честно, то у конкурентов парни тоже не промах. Борман и Андерс, оба сухопутные летчики, вытянули счастливый билет, и тоже вполне заслуженно. А еще, этой парочке и всем прочим астронавтам очень настоятельно посоветовали не брать с собой на Луну почтовых конвертов для последующей продажи. (В нашей истории экипаж Аполлона-15 за это сделали козлами отпущения, отстранив всех троих от дальнейших полетов. Судя по автобиографии, это личная заслуга Дика Слейтона — прим. авт.)
Протиснувшись в узкий надувной шлюз на «спине» капсулы, в скафандры входили тщательно, но немного быстрее, чем на тренировках. В тесном тамбуре не было собственной системы охлаждения, поэтому космонавты поспешили замкнуть дверцы скафандров, оказавшись в комфортном микроклимате. Пока они находились на внешнем питании, ресурсы самих костюмов не расходовались, но вот проверки подошли к концу, и Земля разрешила стравить воздух из надувной камеры. Мягкие стенки ощутимо обмякли, и Гагарин отсоединил разъемы внешнего питания скафандра и осторожно отстыковался от комингса люка, встав во весь рост на небольшой площадке. Сверяясь со шпаргалкой на рукаве, проверил страховку, ведь упасть с четырехметровой высоты, да еще и под прицелом телекамеры, очень не хотелось.
— Берусь за поручень, — доложил командир, осторожно ставя ногу на верхнюю ступеньку лестницы и отстегивая страховочный карабин. — Меня хоть видно?
— Махмуд доволен, — прокомментировал Двадцатый. — Отличная картинка, хоть и без цвета!
Четырехметровая лестница никак не умещалась в поле зрения телекамеры целиком, а ставить две камеры было бы расточительством даже с учетом успехов электроники. Поэтому, камеру решили сделать поворотной и дистанционно управляемой. Сейчас она пристально следила за спускающимся по лестнице командиром, а управлял ею оператор, находившийся на Земле, в ЦУПе. Звали оператора Махмуд Рафиков.
— Я на середине лестницы, — продолжал докладывать Гагарин. — Лестница очень удобная. Подниматься тоже очень легко.
— Мы видели, ты пробовал, — с усмешкой заметила Земля, следившая за каждым движением.
— Я к тому, — ничуть не обиделся Гагарин, — Что две-три ступеньки можно сократить. Вот вам еще килограмм экономии!
— Будут звать на обед, мы и без лестницы запрыгнем! — вставил реплику Леонов, вызвав дружное гоготание в ЦУПе. Кто-то поморщился, ну и черт с ними! Не понять им военно-космического юмора!
— Все, я внизу! — выдохнул Юрий. — Стою на лапе опоры, она почти не вдавлена в грунт. Думаю, Луна меня выдержит.
Именно в этот момент, казалось бы, следовало произнести фразу, которая могла бы войти в историю. Что греха таить, были попытки взять этот вопрос под партийный контроль и подсунуть «правильный» текст, но Королев преодолел давление начальства средней руки, а с самого верха никакого давления, слава КПСС, не было. Захотят ребята что-то сказать, скажут, а нет, так нет! Помнить будут сам факт, и этого достаточно!
— Луна твердая! — сказал Юрий, пробуя ногой реголит, и многие, кто знал историю этой фразы, заулыбались. — Сверху словно серый порошок насыпан, легко сбивается при ходьбе, но ноги почти не проваливаются. Мягко, но крепко. Ходить очень легко, даже приятно. Никаких проблем с равновесием или координацией движений.
— Хорошо тебя слышим, молодец! — подбодрили с Земли. — Кедр-2, работайте по плану. Юра, нужны аварийные образцы!
— Да, приступаю, — отозвался Гагарин. — Блондин, спускайся уже.