"Один из..." - "100 миллиардов солнц". Компиляция. Книги 1-6
Шрифт:
С другой стороны, раздражающий фактор лучше пока убрать, решил космонавт и щелкнул тумблерами электроприводов, закрыв шторки на боковых иллюминаторах.
– «Заря-1», я «Рубин»!
– Комаров не был уверен, что его слышат, но решил все же прокомментировать свои действия.
– Есть отделение второй ступени через ОВК. Есть остаточное вращение. Переключаю УО (тумблер режима управления ориентацией) на «ручной»!
– Вас поняли, «Рубин»!
– и тишина, как знак согласия.
Комаров решительно щелкнул тумблером, вспоминая, как совсем недавно Королев сам показал ему «программу тридцать», позволяющую напрямую управлять машиной. Теперь этот режим включается еще проще. Спасибо конструкторам! И хоть гироплатформу мы потеряли, но электромеханический «шарик» прекрасно работает, и по нему теперь можно сориентироваться. Космонавт осторожно взялся за ручку управления ориентацией, стараясь игнорировать неудобство скафандра. В конце концов, этот режим тоже отрабатывали на Земле.
Теперь погасить угловую скорость это дело техники. Несколько легких отклонений РУО, и вот уже капсула висит в пространстве неподвижно. Точнее, так может показаться, но суборбитальная скорость берет свое, причем, если случился недобор скорости, то следовательно, будет недолет. Но насколько он велик? Последние секунды активного участка самые важные, скорость почти орбитальная и недобор даже нескольких метров в секунду грозит сотнями километров промаха, если не тысячами. Хоть бы мимо океана не промахнуться.
Комаров переключил ИМП (индикатор места положения, «глобус» - прим.авт.) на «место посадки». Прибор слегка взвизгнул и крутанулся, указав на некую точку Тихого океана, притом невооруженным глазом виден приличный недолет. По крайней мере, БЦВК продолжает работать, даже потеряв гироплатформу. Машина построила траекторию, интерполируя от момента аварии, что уже неплохо. Комаров вбил программу с номером 16, чтобы видеть высоту, скорость и время до посадки. Теперь надо сообщить на Землю, пока связь есть.
– «Заря», я «Рубин»!
– чуть быстрее обычного доложил космонавт.
– УО в ручном отработал, полет устойчивый! Готов к выполнению программы! ИМП дает недолет примерно в полторы тысячи! Прошу уточнить точку посадки!
Ответа не пришло, но это уже не страшно. Кто-нибудь услышит и передаст, куда следует. Для экономии пленки космонавт выключил кинокамеру и стал обдумывать дальнейший план полета. Теперь самое главное - сесть. Спуск предстоит баллистический, неуправляемый, так что ошибка вполне может быть еще больше, но мимо океана все-таки не промажем. И до посадки еще примерно полчаса.
Только сейчас Комаров вспомнил о невесомости. Удивительно, как организм оградил его он неприятных эффектов в стрессовой ситуации, а сейчас, когда наступила, наконец, тишина, он почувствовал. Нет, даже не головокружение, но легкое ощущение подвешенности вниз головой. Это не создает проблем и не мешает думать и действовать, но эффект ясно ощущается. И про это Королев предупреждал, ведь в невесомости кровь всегда немного приливает к голове, но длится это ощущение у всех по-разному. У кого-то все нормализуется через несколько минут, а кому-то и пару дней придется потерпеть.
У Комарова не будет пары дней. Скорее всего, у него не будет даже получаса, поэтому космонавт решил не терять время и попытаться исполнить запланированную программу экспериментов. Ручное управление он, как бы, уже опробовал, хоть и вынужденно. Но этого мало, нужно провести эксперимент по построению штатной ориентации перед спуском, но только делать это лучше в верхней точке траектории. Сейчас Комаров смог, наконец, обратить внимание на «Взор» и немного полюбоваться Землей. Он уже пытался урывками наблюдать при выведении, разглядывал складки местности, реки, лес. И облака, всюду облака! И тени от них! Но любоваться некогда, да и до апогея, откуда, по идее, самый лучший вид, еще далеко. Нужно приступать к прочим экспериментам.
Проверив на всякий случай давление в кабине, он щелкнул замком, раскрыл гермошлем и зачем-то принюхался. Нормальный воздух, дышится легко, никаких посторонних запахов нет. Чуть помедлив, отстегнул перчатки, убедившись, что они привязаны и не уплывут. Отстегиваться от кресла ему в этом полете строго запрещено.
Теперь можно попить водички. Сделав пометку в журнале, он отметил, что карандаш очень предусмотрительно привязан к переплету веревочкой. Комаров открыл тубу и, осторожно сделав несколько глотков, поразился, насколько приятным может быть вкус простой земной воды. О том, что многие ученые мужи всерьез верили, что глотать пищу в невесомости невозможно, он в этот момент даже не вспомнил. Войдя во вкус, он открыл тубы с пюре и шоколадным соусом и, не забыв ненадолго включить кинокамеру, немного пожевал «для истории», совмещая приятное с полезным. Удивительно и непривычно завтракать на высоте сотен километров, одновременно любуясь проплывающей во «Взоре» Землей и сверяясь со временем по светящимся желтым цифрам индикатора БЦВК. Сейчас он понимает, что для будущих космонавтов, которым предстоит проводить на орбите недели и месяцы, такое времяпровождение станет совершенно привычным. Но он-то самый первый, причем даже не в орбитальном полете! И времени у него почти нет!
Корабль все дальше уходит от старта, и «Зарю-1» уже не слышно. Комаров с сожалением завинтил и убрал тубы с едой и водой, сделал пометки в журнал и все равно доложил на Землю.
– «Заря», я «Рубин», полет проходит нормально! Позавтракал, прием пищи прошел без проблем! Самочувствие отличное, настроение бодрое! Продолжаю полет по программе!
Неожиданно, пришел ответ.
«Рубин», я «Заря-2» (НИП-12 в Колпашево Томской области - прим.авт.), вас понял, все нормально! Указаний от Двадцатого (позывной Королева - прим.авт.) пока не поступало! Уточнение места посадки ждите от «Зари-3»! (НИП-6 в Елизово Камчатской области - прим.авт.)
– Вас понял, «Заря-2»!
– Комаров обрадовался, что НИПы его ведут и даже иногда слышат.
– Передайте «Заре-3», пусть вызывают сами, не ждут! Как поняли? Прием!
– «Рубин», я «Заря-2», поняли вас! Передадим!
Вот и славно. Камчатка уже даст более-менее точные данные о месте приземления, так что можно будет ввести коррекцию и со спокойной совестью включить программу посадки с номером 21. Каковая программа, понятное дело, не могла не получить у космонавтов неофициальное прозвище «очко». Что ж, не боги горшки обжигают. Но до этого ему предстоит самый важный эксперимент с ручным управлением, построение ориентации, используя тот самый «Взор». На орбитальном корабле для этих целей будет стоять комплект более совершенных приборов, но простой и надежный «Взор» почти наверняка останется, на всякий случай. Поэтому, лучше испытать его сейчас, что, собственно, и предусматривается программой полета.
Комаров снова взял в руки журнал, чтобы еще раз освежить в памяти программу испытаний «Взора», написанную с учетом возможных отказов и сложностей. Главное, что необходимо проверить, это возможность вернуться с орбиты в будущих полетах. Здесь построение ориентации, пожалуй, самая важная вещь. Первый космонавт не очень расстроился из-за того, что полет начинается с неприятных приключений. Так или иначе, но программу он выполнит.
Но первый космонавт планеты Владимир Комаров пока не знает, что приключения предстоят не только до посадки, но и после нее.