Один "МИГ" из тысячи
Шрифт:
В эти же дни майор Иванов распорядился вызвать из Геническа, где проходили дополнительное обучение молодые пилоты, прибывшие в полк 12 июля, троих сержантов. Жизневский прислал Андрея Труда, с которым Покрышкин познакомился еще в Семеновке, Данилу Никитина — плотного, светловолосого юношу, неисправимого фантазера, поэта и фанатичного энтузиаста стрельб из пистолета — и немного мечтательного Сташевского.
По правде сказать, за двадцать дней сержанты немногому успели научиться: частые переезды с места на место мешали учебе. Но опытных летчиков в полку оставалось все меньше, а тут еще
Они были недовольны, что им придется летать не на «МИГах», а на тихоходных стареньких «чайках», которым острый на язык Труд дал язвительную кличку «уйди-уйди!», но понимали, что скоростных истребителей не хватает, знали, как остро складывается обстановка на фронте, и молча мирились со своей судьбой.
Лежа в траве в ожидании полета и глядя в высокое синее небо, Никитин мечтательно говорил Труду:
— Вот если б выдумать самолет без плоскостей! Какая скорость была бы!..
Труд недоуменно возражал:
— Тю на тебя! А как бы ты садился?
— Как? Придумал бы какой-нибудь парашют. Выключи мотор, распусти парашют и спускайся, — невозмутимо отвечал Никитин.
Труд сплевывал и говорил:
— Тоже мне, Циолковский!..
Никитин вскакивал, хватал своего жилистого, долговязого друга за шею, и они начинали барахтаться и возиться в траве, пыхтя и ругаясь до тех пор, пока у командного пункта не взвивалась ракета. Тогда они проворно надевали лежавшие наготове парашюты, прыгали в кабины своих «чаек» и взлетали...
Семнадцатого августа разведка донесла, что фашистам удалось навести переправу у Берислава. Надо было немедленно разбить ее. И тотчас поднялся на своем штурмовике Грачев, а за ним взлетели Труд, Никитин и другие — кто на «чайке», кто на «И-16».
Гитлеровцы придавали большое значение этой переправе и старательно прикрывали ее зенитным огнем и авиацией. Четыре «мессершмитта» сразу же обрушились на советский штурмовик, но Грачев, маневрируя, продолжал штурмовать автомобили и танки, сгрудившиеся на переправе. Труд, не совсем ясно представлявший себе, что происходит, понял только то, что Грачеву удалось уложить свои бомбы точно в цель: над переправой поднялись густые клубы дыма.
«Мессершмитты» продолжали атаковать советский штурмовик, но сбить эту хорошо бронированную машину было не так просто, и Грачев, сделав еще один заход на переправу, торжествующе покачал крыльями и ушел на свой аэродром. Только тут Труд вспомнил, что и ему надо бомбить и штурмовать. Старательно рассчитав курс, как учили в школе, он спикировал на вражеские машины и сбросил бомбы, припоминая советы инструктора: «Дождись, пока цель сравняется с изгибом верхних плоскостей, чуть-чуть закрой ее носом и отпускай бомбодержатель!» Потом стал стрелять по колонне из пулеметов. Закончив работу, Труд изрядно струхнул, обнаружив, что остался один над полем боя. Он дал полный газ и устремился к аэродрому, силясь догнать товарищей. Позади, у разбитой переправы горели двенадцать грузовиков, зажженных летчиками 55-го полка.
Несколько дней спустя гитлеровцы восстановили переправу. Надо было снова разрушить ее, и Грачев опять взял
Первым проскочил к переправе Грачев. Он сбросил бомбы, но они прошли мимо моста, и только огромные всплески воды встали над рекой. За ним стали пикировать одна за другой «чайки». Несколько бомб упало у самой переправы, но она все еще была цела. Видя это, шедший последним Труд совсем пал духом: уж если Грачев не попал в понтоны, так где же ему, мальчишке? И он решил бить не по переправе, а по машинам, сгрудившимся у спуска к реке, — это мишень обширная, и в нее попасть легче.
Нацелившись на скопление автомобилей, он сбросил сразу все четыре бомбы, стал выводить самолет из пике и когда с надеждой оглянулся... не обнаружил никакого следа своего удара. Краска залила его лицо. И вдруг, задев взглядом переправу, Труд окаменел: мост тянулся с восточного берега только до середины реки! Невероятно, но факт: его бомбы попали не в колонну автомашин, в которую он целился, а в переправу!
С переднего края моментально сообщили, что последней из «чаек», пикировавших на мост, удалось разрушить понтонный мост. Командир вызвал Труда:
— Вы пикировали последним?
— Я, — ответил Андрей.
— Молодец! — сказал майор. — Хвалю за меткость.
Андрей хотел было рассказать правду, но побоялся, что над ним станут смеяться. Только два года спустя, когда ему было присвоено звание Героя, он открыл друзьям тайну «сверхметкого удара», нанесенного им 20 августа 1941 года.
Около трех недель дрались за переправы через Днепр летчики пятьдесят пятого. Один лишь Грачев за это время сумел уничтожить ударами своего «илюшина» шесть танков, четыре бронемашины, восемьдесят автомобилей, девять орудий, шестнадцать мотоциклистов и перебил до батальона пехоты. Стойкое сопротивление советских войск в низовьях Днепра опять путало планы гитлеровского командования. Сломить это сопротивление фашистам было тем труднее, что в тылу у них стояла, ощетинившись пушками, Одесса, оттянувшая на себя почти всю румынскую армию, и немало немецких дивизий.
Одесса оборонялась мастерски. Об этом с восхищением рассказывал добравшийся, наконец, в полк капитан Масленников, отходивший к Одессе вместе с техниками, чтобы спасти имущество полка. Масленникову пришлось пережить много приключений на обратном пути. Он плыл на пароходе «Райкомвод», до отказа загруженном снарядами. Предполагалось, что пароход успеет проскользнуть в Херсон, чтобы сдать эвакуируемые из одесских складов боеприпасы нашей артиллерии, готовившейся оборонять днепровский рубеж. Но вечером в Очакове пароход остановили: в Херсоне уже были гитлеровцы.