Один "МИГ" из тысячи
Шрифт:
На рассвете 6 октября командир вызвал Покрышкина и Комлева, постоянного его спутника в сложных, ответственных вылетах. Вышли они от командира озабоченные. На ходу сворачивая карту, Саша сказал поджидавшему его технику Чувашкину:
— Летим на полный радиус. Как у тебя — все в порядке?
Чувашкин утвердительно кивнул головой. Он тщательно ухаживал за «МИГом» № 4473, который Покрышкин пригнал из Москвы в Чаплинку. В этом месяце Саша летал много, но берег свой самолет, и он работал безотказно.
Покрышкин проверил управление, настройку радиоприемника, убедился, что баки залиты бензином полностью, и стал пробовать мотор:
Захлопнув фонарь, Покрышкин положил поудобнее на коленях планшет с начерченным на карте маршрутом и дал полный газ. Следом за ним взлетел Комлев. Предстояло решить трудную задачу: уточнить, куда движутся вражеские мотомеханизированные колонны; выяснить, какие силы противник переправил на левый берег Днепра, определить, как далеко они успели распространиться. Связь с передовыми пехотными подразделениями была затруднена, и только воздушная разведка могла дать командованию необходимые сведения.
Было раннее утро. В балках и над реками колыхался легкий туман. Пара «МИГов» шла высоко над землей, от облака к облаку, прячась от гитлеровских наблюдателей. Время от времени они пикировали, чтобы повнимательнее разглядеть вражеские колонны, двигавшиеся по всем дорогам, ведущим на юг и юго-восток, и потом снова набирали высоту.
На Ореховском большаке Покрышкин заметил особенно мощную танковую колонну. Судя по направлению, она спешила к району расположения штаба нашей 9-й армии. Определив примерную скорость движения вражеских танков, он решил, что надо немедленно предупредить командование о грозящей опасности: танки, если их не остановить, могут выйти к штабу уже через несколько часов. Качнув крыльями, он приказал Комлеву немедленно уйти домой и доложить обстановку.
Но в это самое мгновение на Покрышкина и Комлева свалилась целая группа «мессершмиттов», охранявших танки. Гитлеровцы поняли, что перед ними разведчики, и решили во что бы то ни стало сбить их. Замкнув кольцо вокруг двух советских самолетов, они отрезали им путь к аэродрому. Но Покрышкин смело и дерзко нанес лобовой удар по ближайшей машине, и фашист, опасаясь столкновения, резко свернул в сторону. Комлев, точно повторивший маневр командира, вслед за ним выскользнул из западни.
Теперь Саша стремился оттянуть гитлеровцев на себя, чтобы дать возможность Комлеву уйти. Но тот упрямо ходил за ним, не желая оставить своего ведущего в беде. Завязывался трудный, неравный бой. Комлев был ранен. Волнуясь за ведомого и нещадно ругая его, Покрышкин ловким маневром ушел от насевших на него истребителей и бросился на выручку к Комлеву, за которым увязались три «мессершмитта».
Подоспел Саша вовремя. Еще несколько секунд — и фашисты заклевали бы Комлева. Покрышкин резко и дерзко обрушился на «мессершмиттов». Удар по ведущему! Мимо... Но Комлеву теперь легче: гитлеровцы разворачиваются на Покрышкина, и Комлев может ускользнуть. Вторая атака! Отлично, «мессершмитт» горит...
Вот уже против Саши только двое. Но они, видать, мастера своего дела: зажимают Покрышкина в клещи. Уже справа и слева повисли в воздухе дымные трассы. Немцы ближе и ближе... Как быть? Саша вырвался вверх, но в это время откуда-то сбоку появился еще один «мессершмитт». Пулеметная трасса рассекла целлулоидовый козырек «МИГа», пули просвистели над головой, и Покрышкин услышал, что мотор начал захлебываться, а потом сразу смолк. Наступила тишина. Только ветер свистел в разбитой кабине.
Увидев, что советский самолет подбит, гитлеровцы еще яростнее набросились на него. Покрышкин отчетливо слышал рев их моторов и треск пулеметных очередей. Земля с неимоверной быстротой надвинулась на него, и он ударился лицом о приборную доску и на мгновение потерял сознание.
Очнувшись, почувствовал, что глаза залиты чем-то липким. Один глаз не видел совсем. Кровь... Он вспомнил: очки не успел снять. «Все! Отлетался...» — хлестнуло по нервам. И сразу же вторая мысль: «Немедленно из кабины! Расстреляют с воздуха...»
Покрышкин выкарабкался из подбитого самолета. Прислушался: тихо! Наверное, гитлеровцы ушли, решив, что советский летчик разбился. Было сыро и холодно. Нестерпимо болел глаз. Что будет дальше?.. Покрышкин вспомнил, как в первые дни войны в далекой теперь Бессарабии он вот так же был сбит и прятался, и спасался, и пробивался к своим. Тогда ему повезло. Но теперь?.. У него защемило сердце, когда он вспомнил то, что видел с самолета. Сумел ли Комлев пробиться к своим? Успеют ли наши части перегруппироваться? Черт побери, как все-таки ему не повезло! Нет, он в самом деле неудачник! Саша болезненно усмехнулся: кажется, эта неудача будет последней — какой из него летчик без глаза?
Но тут же он мысленно обругал себя слюнтяем, — не в его обычаях было оставлять надежды, пока есть хоть один шанс из тысячи на благоприятный исход дела. Оглядевшись по сторонам, Саша, увидел поблизости железнодорожную будку. Какая-то старушка копалась у крыльца. В несколько прыжков Саша очутился возле нее и глухим от волнения голосом быстро спросил:
— Здесь немцы или наши?
Старушка обернулась, охнула и присела — этот залитый кровью коренастый детина в кожаном шлеме с разбитыми очками был страшен. Но тут она вспомнила только что закончившийся воздушный бой и поняла, кто перед ней. Глаза ее потеплели, и она сказала:
— Наши, сынку, пока наши.
Покрышкин с облегчением вздохнул и попросил ведро воды и чистое полотенце. Ахая и причитая, старушка помогла ему промыть глаз. К счастью, осколки стекла не повредили глазного яблока, только веки и висок были сильно изрезаны. Разорвав полотенце, старуха тщательно забинтовала Покрышкину голову.
Саша вернулся к самолету и осмотрел его. Он нашел, что после небольшого ремонта самолет можно было бы вернуть в строй. Но как эвакуировать машину? Мимо подбитого «МИГа» брели бойцы отходивших на юг пехотных частей. Они с тревогой говорили об окружении. Покрышкин знал, что слухи преувеличены, но обстановка действительно становилась очень серьезной, медлить было нельзя.
После полудня ему удалось найти командира стрелковой дивизии, готовившейся дать бой на промежуточном рубеже. Командир внимательно выслушал его, подумал и сказал:
— Даю вам двадцать человек и грузовик. Если сможете, погрузите самолет и уходите с ним. Не сможете — придется сжечь. Мы продержимся только до утра...
Немцы подходили все ближе. Теперь подобраться к самолету можно было только под покровом ночи. Когда стемнело, Покрышкин с пехотинцами подъехал на грузовике к беспомощно распластавшемуся на пашне «МИГу». Надо было поднять хотя бы метра на полтора его нос, чтобы выпустить шасси, а затем, прицепив за хвост, укатить в тыл.