Один миг вечности, или Экзистенциальная повесть о человеке

Толстов Константин

Человек приходит в мир с незрячим разумом, но полный отваги, безрассудства и желания оставить память о себе и изменить мир. С годами он понимает, что вселенная слишком велика, что охватить мир целиком не удается, что разум теряет цепкость и становится кувшином, который налили доверху.

Если человек мудр, он обращается тогда к другому пути – не стать вехой в истории, а увековечить себя в своих потомках, воспитать из них настоящих людей, прожить жизнь не ради себя, но ради других. Не постичь весь мир, все знания,

а понять то, что действительно важно и нужно. Не стремиться ввысь бесконечно, а свободно и легко парить.

Так мог думать Ниак – и так он думал когда-то. Но со временем человеческие мысли оставили его. То время минуло и почти стерлось из памяти.

А его младший сын, Соломон, еще был в начале этого пути. Ему было только восемнадцать, и он был горяч и импульсивен. Не прошло и года, как Старейшина обнаружил, что его младший сын стал одним из них. С тех пор он постоянно держал его в замке и тренировал. Он хотел направить энергию и гнев сына в нужное русло, заставить этот жар выковать в нем железный характер.

И действительно, Соломон (хотя все в замке называли его Сол) был сильным, рослым и способным в боевых искусствах и стрельбе. Чего ему категорически недоставало, так это усидчивости и рассудительности.

Отец много раз говорил ему, что он будущий лидер, наследник Старейшины и однажды поведет за собой всех обитателей замка. А также намекал, что глупца и ретивца не станут слушать старые и мудрые члены ордена, такие, как Гор или Эрнест. Да и другие из числа Судей будут слушать того, кто говорит голосом рассудка, нежели кулака.

Сол сидел в своей комнате на кровати, отдыхая после тренировки. Он был раздет по пояс, были видны синяки и кровоподтеки на его поджаром мускулистом торсе. Кончики светлых волос блестели от пота, он тяжело дышал.

Сол смотрел в окно, на горы, синеющие вдали.

Металлическая двухстворчатая дверь с едва слышным шипением разъехалась, спрятавшись в стены, динамик у входа издал два коротких сигнала, оповещая о вошедшем.

Сол обернулся и увидел Гора, который стоял на пороге. Он вскочил в присутствии старшего.

– Какие будут поручения, Гор?

– Расслабься, мальчик. Старейшина зовет тебя на совет. Помни, он оказывает тебе большую честь, не подведи его.

Гор с внутренней улыбкой отметил, что парень стоит хоть и смирно, но глаза его полыхают, как у дикого зверя. "Что ж, хотя бы манеры у него есть", – подумал Гор и, дернув себя за острую бородку, вышел. Дверь с тем же тихим шипением закрылась.

Сол ошалел от услышанного. Его зовут на совет? Да это же просто отлично! Значит, отец, наконец, признал его силу и способности и готов слушать его.

Он бросился в душ, быстро, как ему показалось, привел себя в порядок и, вернувшись в комнату, надел свой лучший наряд.

Сол быстро вышел из комнаты и уже через десять минут был у зала, где проходил совет. Перед дверью он задержался ненадолго, успокоился и распахнул двери.

Зал совета представлялся ему огромным, но в реальности оказался совсем небольшим, скорее уютным. В неярком цветном свете ламп был виден стоящий по центру круглый деревянный полированный стол, за которым уже сидели все участники. Они разместились в удобных креслах, перед каждым стоял компьютер, все сосредоточенно изучали материалы. Старейшина стоял у большой настенной проекционной панели, сложил руки за спину.

Когда Сол вошел, все обернулись на него и потом, словно по команде, вопросительно поглядели на Старейшину. Ниак произнес:

– А, вот и ты, Соломон. Хорошо, что, наконец, изволил присоединиться, теперь мы можем начать. Займи свое место.

Сол посмотрел на часы за спиной отца – он опоздал на свой первый совет почти на тридцать минут! Он сильно смутился, но постарался не подать виду и был готов отстаивать свою гордость. Но никто больше не смотрел на него. Все присутствующие имели весьма серьезные лица и продолжали сосредоточенно изучать документы.

Пока отец начал рассказывать о делах в замке, Сол слушал невнимательно. Его не занимало управление снабжением или задания других бойцов, так что он принялся разглядывать участников совета.

Отец, расхаживающий перед экраном, был как всегда элегантен и строг. Костюм его всегда сидел идеально, седоватые волосы аккуратно расчесаны, волевой подбородок словно высечен из мрамора. Он говорил степенно, не упуская важных деталей, но и не углубляясь в пустые рассуждения или перечисления малозначительных подробностей.

Солу не нравилась манера отца держаться, он считал, что отец ведет себя, как кабинетный чиновник. Сколько времени он уже не выходил из замка? Как он может рассуждать о делах за пределами этих стен, когда сам сидит тут? Как давно он вообще участвовал в операции? Почему он не позволяет Солу быть солдатом?

Его злила эта мысль, отец словно считал его сосунком, неготовым к бою молокососом. А между тем Соломон был одним из лучших новобранцев и редко уступал кому-то в бою на тренировке. Словно бы Ниак удерживал его, не давал раскрыть свой потенциал.

Конечно, Старейшина никогда не говорил ему этого в лицо, не называл его слабаком, не сомневался в его подготовке. Но и на задания не отправлял. Если Сол спрашивал об этом, отец отвечал, что группа уже укомплектована и в ней не пригодится специалист его профиля. Когда Сол начинал возражать или кричать, отец, не поведя и бровью, говорил голосом, полным льда:

– Соломон, вместо того, чтобы тратить силы на пустые пререкания с твоим отцом и командиром, отправляйся на улицу и осмотри периметр замка и гараж. Может, тогда твоя бурная энергия принесет нам немного пользы.