Один на один с Севером
Шрифт:
Когда все было закончено, отправились дальше. Через полчаса выходим из торосов и натыкаемся на полосу открытой воды шириной 50–70 метров. Она идет в северо-восточном направлении и преграждает путь. Видно, что и у этого и у противоположного берега она уже затянулась льдом. Кое-где попадаются приподнятые участки, где лед особенно прочен. Но к середине трещины таких мест становится все меньше и меньше.
Я рискнул спуститься на лед — он оказался гораздо прочнее, чем можно было бы предполагать. С одного удара лом не пробивал его толщу. Попрыгал — лед не прогибался. Тогда я направился к середине; шел осторожно, все время боясь провалиться. Вскоре под ногами появилась вода. Толщина льда здесь пять сантиметров, мой вес она выдержит. Дальше вплоть до противоположного берега опять идет довольно прочный лед. Значит, вопрос стоит о центральной части — выдержит ли лед здесь собак и нарты с грузом? Если вес каждой собаки 30–40 килограммов, то все они весят около 600 килограммов. Вместе с нартами это будет больше тонны. Но во-первых, вес собак распределяется на четыре лапы, а, во-вторых, лед толщиной пять сантиметров может выдержать и вес нарт, если скорость их продвижения будет достаточно велика. Поэтому задача в том, чтобы собаки быстро и не снижая скорости смогли пробежать этот опасный участок.
Я возвращался обратно под вопрошающие взгляды собак. «Ну, что, пойдем, что ли?» — словно говорили они. Но я сомневался. Мне уже неоднократно приходилось переправляться через такие места. Однако в большинстве случаев я делал мосты из плавающих льдин. А вот переход по тонкому льду, который может треснуть в любой момент, — совсем другое дело. Это гораздо более опасное мероприятие, и до нынешнего дня мне приходилось решаться на него всего один раз. Внутренний голос подсказывал мне, что все будет в порядке, надо идти. Но было страшно: провалюсь — верная гибель. Я представлял себе это очень хорошо.
Вывожу нарты на этот коварный молодой лед и ставлю собак в походный порядок, а сам еще раз прохожу эти длинные-длинные 50 метров. Остановился на противоположном берегу… Постоял немного… Какими маленькими кажутся отсюда собаки! Как они далеко от меня!
«Яя!» — кричу я им вдруг изо всех сил. И собаки рванулись вперед по моим следам. Ближе… ближе… Вот они подходят к центральной, самой опасной зоне. И вдруг Кума снижает скорость и дальше начинает продвигаться медленно, с опаской. Остальные подражают ему: он вожак.
«Дурак! Что же ты делаешь? Вперед! Бегом! Давай, давай!» — в исступлении кричу я. Слов мне уже не хватает, и, не зная, как произвести на собак впечатление, я начинаю свистеть. Но свист лишь отвлекает меня — на какое-то время я утрачиваю способность следить за продвижением собак. Когда ко мне возвращается эта способность, я вижу нарты, которые в целости и сохранности приближаются ко мне. Сейчас провалятся… Вот сейчас… Но они еще почему-то не провалились. Все еще держатся. Руки у меня вспотели, лицо горело…
И вот, наконец, вся упряжка стоит передо мной. Перебрались. Я сердито смотрю на прибежавших собак. Перебрались?… Наконец до моего сознания уже отчетливо доходит, что они перебрались. Я расхохотался.
Постепенно начинаю понимать осторожность собак при переправе. Ну конечно же, они инстинктивно чувствуют состояние льда. Если я, прежде чем принять решение, рассчитываю и вычисляю, то собакам не под силу такие сложные действия, они чувствуют опасные места буквально своими лапами.
Мы вновь продолжаем свой путь. С юга дует попутный ветер. Но он поднимает снег, и спина мерзнет так, что, кажется, встает колом.
В пути были до пяти часов вечера и прошли 50 километров. Перед самым окончанием пути опять попали в торосы. По-видимому, в районе полюса лед перемещается со значительной скоростью. Это и является причиной процесса беспрерывного торошения в этой области.
Сейчас я нахожусь на широте 89°20 — совсем близко от «вершины» Земли. Если бы сегодняшняя скорость продвижения была возможна три дня назад! Всего три дня. От этого темпа я страшно устал, но чувство неудовлетворенности не покидает меня. В мозгу все время стучит: «Досадно! Досадно!»
Но ведь уже все в порядке. Так в чем же дело? Ведь через два, самое большее — три дня я буду стоять на Северном полюсе. Вот этими ногами! Я — тот, кто в одиночку раскалывал лед и пробирался сюда одному мне известными путями.
28 апреля
Ясно. Температура воздуха — минус 18–20 градусов. Ветер северо-восточный.
В путь отправился в восемь утра. С того дня, как нам доставили продовольствие, собаки получают только свежую тюленину. Теперь у них шерсть блестит, и они совсем по-другому выглядят. И бегут хорошо.
По мере того как мы приближаемся к полюсу, льды становятся все разнообразнее. Скорость перемещения их увеличивается до двух с половиной — трех километров в день. Но наряду с дрейфующими есть и неподвижные участки, и в местах их соприкосновения друг с другом образуются торосы. Нередки здесь и трещины. Сегодня встретилось несколько широких трещин — от пяти до десяти метров. Некоторое время пришлось идти вдоль них, но вскоре нам попались более узкие места, даже перемычки, по которым мы и перебирались на другую сторону.
Когда встречались торосы, я принимался прорубать их, каждый раз в надежде, что мне больше не придется этого делать. Температура воздуха — минус 18 градусов, на полюсе стоит летняя жара, и я чувствую, что потею.
Вспоминаю первые дни своего путешествия, когда в отчаянии, весь в поту, я с остервенением крушил ломом попадавшиеся на пути торосы. Вспомнил, как поразился изумительной голубизне льда, но в душе моей тогда почти не было места для ощущения этой красоты. Заботы целиком поглощали меня.
Теперь же, когда полюс у меня совсем рядом, я иногда откладываю лом в сторону и позволяю себе постоять, заворожено вглядываясь в бездонную голубизну льда и наблюдая тончайшую игру его сверкающих переливов, его постоянно меняющийся, как у облаков, узор. Это были минуты бездумного счастья. Солнце уже в течение целых суток находится на небе, и потеряло всякий смысл то разделение времени на день и ночь, к которому привык человек.
Палатку установил в 21 час 30 минут. Как и вчера, пройдено за день 50 километров. Переход был большой, но он прошел спокойно, без особых происшествий. Собаки бежали легко и быстро.