Один на один с Севером
Шрифт:
Времени нет даже оглянуться: боковым зрением, вижу собаку, которая выкарабкивается из трещины, с сам в это время выбираю места, прикрытые снегом интуитивно чувствуя, что под ними находится лед. Нарты постепенно погружаются в воду. Вне себя от ужаса я заорал на собак. Но они и без того бегут дружно и легко: нарты хорошо скользят по мокрому льду.
Трижды попадая в такие места, где нарты начинали погружаться в воду, мы все-таки каким-то чудом добрались до старого льда. Я обернулся назад, и ужас охватил меня: за нами тянулся след, посередине которого лед был разломан и начинал расходиться в разные стороны. Представить страшно, что бы произошло, если бы я тогда остановился выручить собаку. Нечто еще не совсем осознанное заставило меня тогда крикнуть собакам «яя!». Я назвал бы это «нечто» инстинктом самосохранения, животным страхом за жизнь.
Я был уже готов вновь отправиться в путь, как неподалеку раздался незнакомый и неприятный шум. Прислушался. Это впереди, метрах в пятидесяти от меня, двигается торос, и я застываю на месте. Давно уже мне хотелось увидеть «сцену» движения торосов, и вот теперь я смотрел как завороженный, не сводя глаз.
Торосы двигались довольно быстро: примерно со скоростью 20–30 метров в час. Мне казалось, что льдина, на которой находился я, была неподвижна, но она, конечно, перемещалась, вращаясь, как поворотная сцена, в направлении с северо-востока на юго-восток. Каждый раз, когда она при этом сталкивалась с другими льдинами, раздавались громкие звуки, похожие на выстрелы. При каждом таком столкновении из воды поднимался кусок льдины высотой метра в два. Картина величественная, но вдруг появляется ощущение нереальности происходящего, словно ты перенесся в глубокую древность, когда по земле разгуливали горделивые чудовища. И холодок пробегает по спине.
Вдруг перед упряжкой змейкой пробежала трещина. Сейчас и здесь образуется разлом! В растерянности я бросился на нарты и поспешно повернул на юг. Повсюду были видны гряды торосов, и я знал, что многие из них движутся, но угадать, какие именно, конечно, не мог. Каждая из них могла в любой момент прийти в движение, словно от какого-то толчка извне. При этом возникает такое впечатление, что вся масса льда Северного Ледовитого океана начинает разом перемещаться. Так вагоны передают друг другу толчок локомотива, и весь состав вдруг оживает.
Я же представлялся сам себе ничтожным семечком, потерянным в этой ледяной стихии, и, что будет со мной, предугадать не мог.
Торосы постоянно преграждают мне путь, и я вновь и вновь меняю направление. Издалека кажущиеся вполне безобидными, вблизи они предстают передо мной непреодолимыми исполинами, которые к тому же довольно быстро куда-то движутся. Увлеченный этим соревнованием с торосами, я уже перестал понимать, куда еду. Наконец мне показалось, что движение льдов прекратилось. Я остановил нарты на ровной льдине размером около ста квадратных метров. Было половина десятого вечера. Поставил палатку. Но ощущения, что нахожусь в безопасности, не приходило.
И действительно, через некоторое время к северу от меня трогается с места и плывет льдина размером около пятидесяти квадратных метров. Может быть, и моя вот-вот тронется? Настроение тревожное.
Ощущение нестабильности положения усиливается и в связи с тем, что вновь прибывшие собаки еще не освоились, не понимают моих приказаний и не слушаются Куро. Сегодня мне пришлось бы совсем худо, если бы не мой вожак. Надо отдать должное Куро в том, что, несмотря на сопротивление новых собак, она не уступала своего лидерства и настойчиво заставляла остальных подчиняться себе.
Пожалуй, я и сам растерялся больше, чем всегда. Во мне появилось нечто похожее на боязнь льда. Сначала по неопытности я отнесся к торошению — явлению, свидетелем которого я стал сегодня, — несколько легкомысленно. Я видел в этом привлекательное зрелище и никакой опасности не почувствовал. Взялся было даже снимать все это на кинопленку (специально для этой цели я захватил с собой два киноаппарата) и совсем не подумал о том, что лед подо мною тоже движется. Когда же очнулся, то растерялся настолько, что полностью потерял над собой контроль. Очевидно, сегодняшнее торошение было вызвано теми северными и северо-северо-восточными ветрами, которые дуют вот уже третьи сутки подряд. Вне всякого сомнения, причина заключается именно в этом.
18 апреля
Переменная облачность. Температура воздуха — минус 20 градусов. Ветер северный, затем западный.
На рассвете еще в полудреме я уловил неприятные звуки трескающегося льда. Некоторое время я никак не мог поднять веки… Наконец встал и вылез из палатки. И совсем рядом с ней обнаружил трещину шириной около 30 сантиметров. Живо складываю палатку и в десятом часу спешно отправляюсь в путь. Но в дебрях окружающих меня торосов никак не могу понять, куда же мне двигаться. Осмотрелся — ничего похожего на проход нигде не было. Начинаю орудовать ломом. Торосы, очевидно возникшие этой ночью, еще не успели смерзнуться, и мне довольно просто удается проложить дорогу, преодолев на расстоянии в 200 метров три внушительных гряды.
Вскоре я добрался до края льдины, и передо мною открылась широкая гладь воды, за которой на север до самого горизонта простиралась ровная поверхность льда. Но перебраться туда было нельзя.
Дрейф льда едва заметен, но звуки сталкивающихся льдин весьма впечатляющи. Я их не только слышу, но и чувствую: они вылетают у меня прямо из-под ног. Треск ломающегося льда напоминает звук лопающегося стекла.
Мимо плывет большая льдина — целый ледяной остров размером более 300 метров в поперечнике. Вот бы попасть на него, а оттуда-на противоположную сторону, на ровный лед! Я подошел к краю, чтобы получше его рассмотреть. Льдина проплывает очень близко от меня. С одной лишь мыслью — перебраться на нее — я бегу к собакам и хватаюсь за хлыст. Собаки резво взяли разбег, и мы стремительно подъехали к краю, где нас как будто ждала медленно проплывающая льдина. Она совсем близко подошла к нам, и мы без труда перебрались на нее.
Быстро помчались мы напрямик к противоположному ее краю. Но, оказавшись на этом ледяном острове, я понял, что скорость его перемещения не так уж мала. Льдина подошла близко к противоположному берегу, «с разбегу» ударилась об него и быстро отошла на довольно значительное расстояние. Я решил не суетиться и выяснить обстановку не спеша. Поставил палатку, но, как только я сделал это, метрах в двадцати от меня появилась трещина, а еще через несколько минут раздался новый треск, и в том месте, где я высадился, тоже разошлась большая трещина. Но деваться было некуда. С двух сторон путь был отрезан! Я оказался в плену у плывущего ледяного острова, который среди таких же льдин несся неизвестно куда.
Мне не потребовалось много времени, чтобы понять, насколько это было опасно. Как раз в это время одна из близко проплывавших ледяных глыб высотой семь-восемь метров над поверхностью воды столкнулась с чем-то и, потеряв равновесие, с ужасным грохотом упала в воду, а спустя секунду вновь из нее вынырнула. Через минуту другая глыба столкнулась с моей льдиной. При ударе от нее откололись здоровые куски в четыре-пять метров, и между ними черно блеснула вода. Зрелище было страшным и нереальным. И тем ужаснее оно мне казалось, что, сам почти участвуя во всем этом процессе, я ощущал себя как бы сторонним наблюдателем, словно видел все это в кино.