Один на один
Шрифт:
– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Дрягин, наблюдая за Сашиным лицом.
– Что-нибудь, – эхом отозвался Саша.
– При чем здесь Антонов?
– Подожди, подожди, Валерка, дай минуту подумать! – Размеры кухни не позволяли сделать и двух шагов, поэтому Саша просто вскочил, запустив пальцы в волосы. – Слушай, Валер, там никак нельзя этого РСФСРа на минуточку сюда пригласить?
– Попробую, – с сомнением отозвался Дрягин.
СССР был очень расстроен и сильно пьян.
– Мы всегда спорили… с Мишей, –
– Савелий Сергеевич, – решительно начал Саша, – я хотел бы спросить у вас…
– Пожалуйста. – СССР попытался поклониться и чуть не упал.
– Всего один вопрос.
– К вашим услугам. – Тут Профессор почему-то решил, что на этом разговор окончен, и повернулся, чтобы уйти. Дорогу ему преградил Дрягин. Посмотрев на СССР, а потом на Сашу, он отрицательно покачал головой: ничего не выйдет.
– Савелий Сергеевич! – настойчиво повторил Саша.
– Да! – Профессор снова был весь внимание.
– Вы, насколько я знаю, научный консультант «Выборгских крысоловов»…
– Да! – охотно подтвердил он.
– Откуда в метро могли появиться такие крысы? Вы можете что-нибудь сказать? Есть у вас какие-нибудь предположения?
– Ни-ка-ких! – Профессору удалось почти точно попасть на табуретку. – И, более того, молодой человек, – теперь он попытался постучать по столу пальцем, но промазал, – мне было бы проще доказать, что животных с такими способностями НЕ СУЩЕСТВУЕТ! Понимаете? Они объективно невозможны! – Савелий Сергеевич крикнул это на весь дом, потратив, видно, последние силы, потому что сразу же после этого задремал.
– Понимаешь? – повернулся Саша к Дрягину.
– Нет, – честно ответил тот.
– Позови Петухову.
– Слушай, ты что это здесь собираешься устроить?
– Не сердись, не сердись, Валер. Мне нужно обязательно сейчас все понять, а то я завтра мысли не соберу. Ладно, сиди, я сам схожу.
Носатая сидела на продавленном диване, задумавшись. Человек пять сидели за столом, в соседней комнате на кровати спал одетый Мухин. Когда Саша подошел к Татьяне, длинный столбик пепла как раз упал с ее сигареты на пол.
– Садись, – предложила она, – только осторожно, здесь яма.
Саша сел и даже крякнул от неожиданности, провалившись в сиденье. Он заглянул в Мишин листок и осторожно спросил:
– Тань, а ты хорошо Антонова знала?
– Что-о? – Петухова бешено глянула на Сашу.
– Мишка говорил, вы с ними – конкуренты.
– «Конкуренты»… – повторила Татьяна и, горько усмехнувшись, спросила: – Когда пожаловаться успел?
Саша неопределенно качнул головой. Хоть убей, не мог он вспомнить, чтобы Шестаков на что-то жаловался.
– Зачем тебе Антонов? Он полгода как умер. – Саша чуть было не ляпнул: «знаю, видел», но вовремя прикусил язык. – Сейчас там Банщик главный. Сволочь неприятная. – Петухова закурила
– Так. Похож больно на моего старого должника.
Татьяна очень недоверчиво покосилась на Сашу. В другое время и в другой обстановке она вряд ли стала бы говорить об Антонове с незнакомым человеком. Но на поминках люди на время становятся другими и больше доверяют друг другу…
– Какой он нам конкурент? Я и Мишке это говорила… В смысле – мы ему. Как карась – щуке.
– Таня, – как мог проникновенно сказал Саша, – я тупой обыватель, совершенно далекий от ваших коммерческих дел. Ты можешь в двух словах объяснить, чем этот Банщик занимается и чем вы ему мешаете?
– Так ты же вроде моряк, а не мент? – удивилась такой настойчивости Петухова.
Вместо ответа Саша состроил загадочно-умное лицо. Дескать, есть дела и у моряков…
– Чем занимаются? Да всем. Торговля, рестораны, транспорт, вроде даже строят что-то…
– Стоп, стоп. Какой транспорт?
– Пассажирский. Городской пассажирский. Автобусы-экспрессы, такси маршрутные. Ходили слухи – трамвайно-троллейбусный парк хотели купить.
– Купили?
– Не знаю. Скорее всего нет. Кому это нужно?
– Угу. – Саша потер подбородок. – Значит, так. Подвожу черту. У тебя, я знаю, ларьки у метро. Значит, тебе выгодно, чтобы люди на метро ездили. А у них транспорт – наземный. Им метро не нужно. Так?
– Так. – Похоже, Петуховой надоело разговаривать. – Ну, все, подвел черту? Тогда дай мне спокойно выпить. Что за народ, – пробормотала она, вставая, – даже на похоронах покоя не дают…
На кухне Валерка уговаривал СССР пойти и прилечь. Савелий Сергеевич обижался и пытался налить себе водки.
– Ну что – поговорил? – спросил Дрягин, оборачиваясь. – Не послала она тебя?
– Нет. Нормально поговорили.
– И что?
Саша достал «беломорину» и, не отвечая, посмотрел в окно. Ничего. Все гениальные догадки бродили где-то далеко.
– Поеду я домой, – задумчиво произнес он.
– Давай. А я посижу еще. Лучше утром все претензии выслушаю. – Саша вспомнил, что Дрягин женат.
– Запиши мой телефон.
– Тебе, что – в комнате персональный поставили?
– Нет, я квартиру снимаю. А ты все там же?
– Ага.
На том и расстались.
Ни поговорили, ни погоревали. Так, водки вместе выпили. Ну что за люди! Друга похоронили – а хоть бы что в душе всколыхнулось! Так, жалкие порывы, задавленные превратным представлением о мужском характере. Один всю дорогу пыжится – пытается хоть каплю страдания в себе обнаружить, – и это при всем том, что за полгода рейса успел Шестакова в ранг Большого Друга возвести. Другой и вовсе ночь на поминках пьянствует – назло жене, характер свой отстаивает. Эх, мужики, не в те вы игры играете…