Один поцелуй до другого мира
Шрифт:
Собрав остатки сил, Ива поспешила к площадке, оглядываясь, отыскивая глазами тоненькую фигурку с кувшином в руках. И увидела в последний момент, прежде чем девушка нырнула в гущу людей: жители Оша узнавали ее и охотно пропускали вперед.
— Стой! Подожди! — голос Ивы напоминал хриплое карканье, пересохшее горло болело, губы не слушались.
Жена Ареса приостановилась, с удивлением обернулась: кто меня зовет?
— Подожди! Я с тобой!
Девушка узнала артистку и улыбнулась, правда, улыбка вышла печальной.
— А, это вы! Я вчера
— О… Спасибо!
Ива никак не могла взять в толк, почему жена Ареса грустит. Но со стороны и сама Ива, верно, выглядела словно печальное привидение — дрожащая и белая, как простыня. Разговоры на время пришлось прекратить: некоторые недовольные зрители пихали девушек локтями, а некоторым они сами отдавливали ноги. Ива не ожидала, что полюбоваться огненным представлением соберется такая орава. Наверное, весь город здесь, дома остались разве что младенцы да древние старики и старухи.
Весь город здесь! Это их шанс!
— Арес!
Девушка приветственно взмахнула рукой, увидев музыканта.
— Ива!
Ксандор заметил Иву раньше, чем она окликнула его. Подошел и, взяв за плечи, почувствовал сквозь тонкую ткань прежний жар. Да и на лице горел лихорадочный румянец. Иве не надо было смотреть в зеркало, чтобы понять, что щеки алеют.
— Ива! Девочка! Что ты здесь делаешь?
Он не сердился, но переживал. Это было, пожалуй, еще хуже.
— Ксан… Прости! Я не смогла усидеть дома! — и сбавила голос до шепота: — Он не появлялся?
Ксандор сжал губы. Ива догадалась, каким будет ответ.
— Возможно, мы ошиблись. Они в этом мире, но не в этом городе…
Ива прикрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Запах лаванды сделался будто даже ярче, свежее. Но, вероятно, Ксандор прав.
— Еще не все потеряно, Ксан. Продолжай представление!
Он кивнул и вернулся в центр круга.
— А теперь все сделайте два шага назад!
Арес передал кувшин жене. Она повернулась, чтобы уйти, но Ива, не понимая, что за блажь на нее накатила, поймала девушку за руку.
— Разве тебе не нравится представление?
— Очень. Но я никогда не остаюсь на выступления. Слишком грустно.
— Но почему?
— У меня был прекрасный голос, а потом… В общем, петь я теперь не могу. И нога. Не знаю, заметила ты или нет, но я немного прихрамываю. Совсем чуть-чуть. Стараюсь, чтобы это было не заметно. Я не могу танцевать с такой ногой!
— О… — Иве стало ужасно жаль девушку. — Но Арес так любит тебя! Разве это не главное?
Печальная улыбка на лице девушки сменилась мечтательной, нежной.
— Любит. Кто бы мог подумать. Иногда я даже рада, что все так сложилось. Мы ведь могли и не быть вместе…
— Почему?
Девушка вскинула на Иву глаза и прикусила губу, явно придумывая отговорку, но тут Арес невольно пришел на помощь жене, заиграв на свирели.
Ксандор давно избавился от цилиндра, фрака и рубашки. Его плечи и грудь усеивал пепел, пот, стекая, образовывал причудливые узоры.
Сначала он еще водил глазами по толпе, пытаясь отыскать в ней брата. Конечно, он не узнал бы его в чужом обличии, но понял бы, догадался — в этом он не сомневался ни секунды — по ответному взгляду, по улыбке. Толпа ликовала, но на Ксандора смотрели посторонние люди. Среди них не было Роба.
У Ивы разрывалось сердце. Неужели все напрасно? В чем они ошиблись?
— Стойте! — воскликнула она.
Ксандор обернулся, огненные струи искрами осыпались на землю. Свирель, вскрикнув, замолчала.
Ива вышла и встала рядом.
— Я хочу спеть эту песню для всех заблудившихся путников, для тех, кто сбился с дороги и блуждает в темноте! Найдитесь, пожалуйста!
Поднялась на цыпочках к уху Ксандора.
— Какую песню вам чаще всего пела мама? Ту, что ты Вазиру наигрывал, да?
— Да…
Он явно не понимал, что происходит.
Зрители тоже молчали, переглядывались. Волшебное представление оборвалось на середине, и некоторые недовольные засвистели, но другие, те, кто слышал, как поет Ива, зашикали на них. Жена Ареса стояла, прижав кувшин к груди, на кончиках ее пушистых ресниц дрожали слезы. «Прости, — подумала Ива. — Не надо было тебя удерживать!»
Я знаю, где тропы лежат,
Которыми можно сбежать
В небо от печали земной.
Останься, останься со мной
В этом сне, полном неги,
Где с тобой мы вдвоем навеки,
Где я ловлю твой каждый вдох,
Твой каждый стон.
Я так люблю тебя, мой сон…
Ива допела куплет и оглянулась на Ксандора: «Пой!»
Она никогда прежде не слышала, как Ксандор поет, но не сомневалась, что голос у него есть.
Как нежность мне в руны облечь?
Как мне в твоем сердце разжечь
Костер из того же огня,
Который сжигает меня?
Чтоб стали мы — огненный вихрь,
Где пламя одно на двоих,