Один поцелуй до другого мира
Шрифт:
Ива подняла над головой кинжал, что сиял тусклым светом: в этом свечении можно было хоть что-то разглядеть. Она находилась в телеге, где в беспорядке были накиданы тюки и мешки. Телега стояла посреди леса на узкой проселочной дороге, по обочинам которой темной массой бугрились кусты, покрытые бурой осенней листвой.
Напротив Ивы, упершись ногами в доски, стоял мальчишка лет пяти с вилами наперевес. Вихрастый, щуплый, в застиранной холщовой рубашонке, едва прикрывающей чумазые колени. А где же?.. Ива, не обращая ни малейшего внимания ни на мальчишку, ни
– Ксандор! Проклятье! – выругалась она вслух. – Сбежал, гад! Когда успел!
В этот момент мальчишка издал тоненький возглас и, судя по всему, вознамерился насадить Иву на вилы, вот только силы у него пока было маловато, так что зубья лишь оцарапали спину.
– Ах ты! – в сердцах воскликнула Ива. Хотела было добавить словцо покрепче, но сдержалась: мальчишка, верно, напугался, увидев, как сверкнуло лезвие.
Ничего не поделать – придется отложить расплату на потом, а сейчас отправляться на поиски мерзавца. Интересно, в чье тело она вселилась?
Ива примирительно подняла руки, в которых больше не было кинжала.
– Малыш, не бойся. Я твоя мама?
Мальчишка, вцепившийся в вилы, как в спасательный круг, медленно покачал ушастой головой.
– Ты – плоклятая алая ведьма! И я тебя убью!
Звук «р» он выговаривал пока плохо, и оттого угроза прозвучала совсем не так сурово, как он надеялся. Мальчишка услышал, как звучит его голос, и Ива увидела, как округлились его глаза: кажется, вот-вот грохнется без чувств. Да Ива и сама была близка к обмороку.
– Ксандор? Что за!.. – приличные слова закончились, а неприличные Ива не решилась произносить при ребенке.
При ребенке? О, милостивая богиня! В тело мужчины, значит! Ну да, ну да, не девочка же! А вилы-то как свирепо держит!
– Отдай! – устало сказала Ива.
Без труда выдернула вилы из рук мальчугана и выкинула за борт телеги.
Мальчишка кинулся на нее с кулаками, но она приподняла его за шиворот, как котенка, и встряхнула. Он пыхтел, выкручивался, норовил извернуться и укусить руку, что держала его. Ткань рубашки трещала, но не рвалась.
«Это не мальчик! – сказала себе Ива. – Настоящему мальчику мой кинжал не причинит вреда. Я убью врага. Я спасу сестер!»
Ива закусила губу и сотворила кинжал. Мальчишка, понимая, что ему не уйти, обвис в руках и, не отводя взгляда, смотрел на сияющее лезвие.
– Поставь на ноги, – сказал он. – Умлу с достоинством.
«Проклятье! – подумала Ива. – Проклятье тысячу раз!»
Она опустила Ксандора на дно телеги. Интересно все же, чьи тела они заняли? Может быть, матери с сыном? Те, припозднившись, возвращались в деревню. Наверное, где-то за леском находится их дом, где ждет в печи котелок с вареной картошкой. Крынка с прохладным молоком накрыта тряпицей, а рядом с ней вертится, трется бочком серая кошка – ждет, пока хозяйка вернется домой и напоит ее.
Наверное, перед их появлением в этом мире мальчишка спал в телеге, положив голову на мешок: притомился в дороге. А мать правила лошадью и все оглядывалась с любовью на свое неугомонное чадушко. Притормозила, чтобы шалью укрыть. Вон, кстати, она и валяется, скомканная, у борта телеги.
Кинжал, вспыхнув, впитался в ладонь. Ива опустилась на корточки рядом с мальчиком и посмотрела в его глаза.
– Знаешь, что происходит?
Тот медленно кивнул.
– Ты меня плокляла, ведьма!
– Ну… почти!
Ситуация была патовая. Ива не могла убить ребенка, будь он хоть трижды Ксандор. А он не мог убить Иву, хотя и очень хотел: девушка видела, как паршивец косится на вилы. Хочешь не хочешь, а придется заключить хрупкое перемирие до тех пор, пока они снова не переместятся. Вот только следующий прыжок удастся совершить не раньше, чем через несколько часов: Ива должна восполнить резерв жизненной силы. Это она тоже узнала из свитков – если перестараться и отдать жизненной силы больше, чем положено, можно и не выплыть уже, навсегда раствориться во тьме.
Она рассказала Ксандору о том, что происходит.
– Если я тебя убью? – спросил воин устами ребенка, и Ива вздрогнула: так жутко это смотрелось.
– Если убьешь, то навсегда застрянешь в этом теле. Только я могу вернуть тебя в наш мир. Но я не верну. В следующий раз, когда мы переместимся, я убью тебя. Должна убить.
– Я окажусь быстлее!
– Посмотрим, – устало произнесла Ива и невольно улыбнулась краешками губ. – Сейчас, как вижу, ты явно не в форме.
Они разошлись в стороны. Ива присела на облучок телеги, мальчишка оседлал один из тюков. Оба с недоверием поглядывали друг на друга.
– И что, плидется тебя целовать? – с отвращением уточнил Ксандор.
Видеть гримасу брезгливости на детском лице было забавно, и Ива не выдержала, фыркнула.
– Чисто символически. Труднее всего совершить первый переход… Судя по записям, что мы нашли. Прежде я не делала такого…
Ива заставила себя замолчать, удивившись тому, что разоткровенничалась. Наверное, сказывалось волнение. Замолчала, и тут же со всех сторон навалилась ночная тишина. Из лесной чащи доносились потрескивание и скрипы ветвей, похожие на стоны. Казалось, что совсем близко кто-то ходит, раздвигая кусты. Иве сделалось неуютно. У нее из оружия лишь вилы да кинжал, но тот и вовсе во внимание можно не принимать.
– Куда они ехали? – спросила она саму себя. Не задумываясь, произнесла вслух.
Будто в ответ на ее вопрос где-то совсем неподалеку разливисто завыл волк, а потом резко смолк.
Ксандор, ни слова не говоря, развязал горловину одного из мешков, заглянул, засунул руку и вытянул скомканную женскую сорочку. Придирчиво ее рассмотрел и бросил под ноги.
– Вещи. Пелеезжают, – сказал он кратко.
– Ночью? Одни? Что за спешка?
Ксандор не счел нужным ответить на эти вопросы. Восседал на мешке, сложив руки на груди, точно полководец, готовый отдавать приказы.