Один полевой сезон

Коломиец Павел Юрьевич

На другой стороне реки располагался лес. Берега обрамляли каменные валуны, в некоторых местах река подмывала могучие деревья так, что часть оголенной корневой системы нависала над берегом. Очевидно, это произошло в те моменты, которые описывал Санек: когда река выходила из берегов, а тихое течение сменялось бурным потоком. Вдали виднелся бурелом. Казалось, будто река не просто разделяет лес на две части, а является границей между двумя мирами. Один – облюбованный человеком, а другой – дикий и нетронутый. Степан присел на упавшее дерево и задумался, глядя на всю эту красоту. Место вообще располагало к размышлениям. Оно возрождало в памяти какие-то давние мечты и пережитые впечатления. О том, как ходили с классом в лес, как клали в угли картошку

и ели, перекидывая между ладоней еще горячий клубень. Можно было даже не чистить, просто есть со шкуркой. Вкуснее ничего не было. Куда это все подевалось? Как давно он не выезжал в лес? Не так, чтобы на шашлыки семьями, а по-настоящему? Когда жизнь превратилась в извечный круг – работа – дом? Вопросов было много, а ответ один: он повзрослел и, кажется, успел состариться. Школа, техникум, армия, свадьба, работа. Из разнообразий были лишь редкие путешествия, да и то самое дальнее место, где он был, – Москва. Столица ему не понравилась: слишком суетная, шумная, поэтому после нее долго отдыхал в кажущейся до поездки очень суматошной столице региона. Города – что большие, что маленькие – крали много времени, некогда было даже остановиться и задуматься о каких-то мелочах. Постоянно в движении. Когда все надоедало, он менял место работы, иногда даже с меньшей оплатой, и ехал в небольшие города, как тот, из которого недавно перебрался обратно в столицу региона. Но вот так, чтобы в самую глушь, выехал впервые. За малые три дня, занятые работой, Степан понял для себя, что здесь все ему по душе. Это место и эти люди. Даже задира Стас.

А вот и он, легок на помине. Не подходя слишком близко, он окрикнул Степана. В голосе не было агрессии.

– Степ, – позвал он.

– Да, Стас? – отозвался Степан.

– На ужин идешь?

– Так рано? Час же еще до ужина.

– Борис Сергеевич велел сегодня пораньше накладывать. Игорь приготовил жаркое.

– Жаркое? Да, спасибо, сейчас приду.

Стас, казалось, хотел добавить что-то еще, но, видно, передумал и повернулся в сторону лагеря. Туда же следом за ним отправился и Степан.

Столовая была забита народом. За преподавательским столом сидели Борис, Матвей Юрьевич, грозная Клавдия и Наталья. Столы для работников тоже были заняты. За одним сидели те, кто строил лагерь, вместе с водителями, за другим – вновь прибывшие работники и студенты. Степан подошел со своей тарелкой к Игорю, тот до краев наполнил ее аппетитно пахнувшим жарким. Степан уселся между Саньком и беседовавшим с Леней Олегом. Стас уселся последним. Какое-то время в столовой стоял гул, затем Борис встал, и повисла тишина. Если, конечно, не считать квакающих вдалеке лягушек.

– Ребята, – начал Борис торжественным голосом. – Сегодня, наконец, мы можем отметить первый день нашей экспедиции. Сезон, как я говорю обычно, начинается именно с того момента, когда построен лагерь. Завтра мы начнем разбивать раскоп. За работой там будет проходить основное время вашей практики.

При этих словах он повернулся в сторону студентов.

– Как только пойдут находки, часть девочек будет переведена на камеральные работы в лагерь, – продолжал Борис, – будете помогать Наталье Семеновне мыть и шифровать керамику.

– Шифровать? – спросил шепотом у Санька Степан.

– Потом объясню, – отмахнулся тот.

– Парни, вы будете помогать остальным мужчинам: выносить землю из раскопа, отодвигать отвал, носить пакеты с находками в лагерь, – вещал тем временем Борис. – Над каждым раскопом будет назначен старший. На раскопе вы непосредственно подчиняетесь ему, а также любому из сидящих здесь за столом преподавателей. Кто найдет золотой артефакт – тому проставляю несданный экзамен автоматом.

За столом, где сидели первокурсники, засуетились.

– А если я уже закрыла экзамен? – спросила девица, которая по приезде была одета во все черное.

– Ну, дополнительную банку сгущенки попрошу Игоря Александровича выделить в твое частное пользование, – с улыбкой ответил Борис.

– Золото в обмен на сгущенку? – презрительно добавила ее соседка, та, что демонстративно закатывала глаза во время инструктажа.

– Послушай меня, краля, – при этих словах Бориса глаза у девицы вспыхнули ненавистью, – все золото принадлежит здесь государству и благодарным потомкам. Единственное, чем ты можешь здесь обмениваться, – это опытом, и ой как сомневаюсь, что твой хоть сколько-нибудь ценен в нашем деле.

Девица прикусила язык и дальше слушала Бориса со вниманием, как и остальные студенты и рабочие, разве что лысый мужичок, названный Саньком Борзым, поглядывал на работников, сидящих за другим столом. Борис объяснил всем правила поведения и общежития в лагере и на раскопе, представил работников, строивших лагерь, назвав каждого по имени и отчеству, затем пожелал всем приятного аппетита и уселся трапезничать.

Из нововведений Степан услышал о том, что после завтрака, обеда и ужина дневальный моет посуду за остальными участниками экспедиции. Во время постройки лагеря они мыли посуду каждый сам за собой. Теперь же, когда число обитателей лагеря увеличилось, самоуправление, по всей вероятности, уступило место ранее заведенному порядку.

Кажется, Борис слегка увлекся с речью, подумал Степан, заметив, что жаркое немного остыло. Однако умял все быстро и, как водится, с аппетитом. Съев основное блюдо, он оглядел уставленный блюдами стол. Нельзя сказать, что он ломился от разносолов, но был лучше, чем обычно. Добавились салатники, из которых каждый накладывал себе сам, несколько подносов с бутербродами, а вместо чая или компота были поданы кувшины с домашним квасом, который Борис привез сегодня из Махаоновки. Едва ли такой ужин будет всегда, просто Борис, как заметил Степан, любил произвести впечатление. Сегодня ему захотелось предстать перед работниками в образе радушного и гостеприимного хозяина. Хотя, возможно, такой стол накрывают каждый раз по случаю открытия сезона. Не хватало чего-нибудь покрепче кваса в таком случае, ну да бог с ним.

После окончания ужина Борис встал, громогласно назначил дневальным на завтрашний день некоего Артема, а также объявил о том, что трапеза окончена. После чего сел обратно на свое место и завел разговор с Матвеем Юрьевичем. Ну как разговор – Матвей продолжал ужинать, время от времени кивая на очередную фразу Бориса. Постепенно столовая стала пустеть. Кто-то продолжал еще сидеть и разговаривать, а кто-то ушел в свою палатку. Когда стало смеркаться, Стас врубил генератор, чем вызвал сразу смену обстановки: в столовой появился свет, а также произошел стервятнический налет студентов с зарядными устройствами на удлинители с розетками. Степан разговаривал с Саней, который объяснял ему значение терминов: шифровать и двигать отвал. Первое означало «подписывать тот или иной артефакт особым шифром при помощи туши и пера», которым Степан писал еще в школе. Шифр, как правило, содержал самые необходимые сведения об артефакте: место, дату и условия его нахождения. Это главный документ артефакта. Второй термин обозначал перекидывание лопатами подальше от раскопа кучи уже отработанной земли, в которой точно не осталось ни кусочка керамики или иной редкости. Краем глаза Степан заметил, как Леня собирает тарелки и складывает возле тазов с водой. Стаса поблизости не было.

– А разве не Стас дневальный сегодня? – спросил он у Санька.

– Стас, все верно.

– А почему Леня посуду моет? Стас его заставил?

– Нет, – рассмеялся Санек, – Стас его в карты обыграл несколько раз на желания. Вот, Леня и моет.

– Понятно, – с разочарованием произнес Степан.

Людей на столовой становилось все меньше. Вскоре за столами остались сидеть только Степан с Саньком, да девушка, сдавшая все экзамены. Она читала какую-то увесистую книгу. Борис и Матвей ушли раньше, Игорь тоже куда-то пропал. Степан поговорил еще некоторое время с Саней и тоже засобирался на боковую. Однако тот остановил его.