Один темный трон
Шрифт:
Николас тоже протянул руку, и их пальцы соприкоснулись. Он воспользовался возможностью и сжал её руку, прижал её к своим губам, до того крепко, что она ощутила это даже сквозь перчатку.
Катарина почувствовала, да. Это шокировало её, до невообразимого сильно шокировало, и на какое-то мгновение Пьетр вспыхнул воспоминанием в её голове до того сильно, что сердце забилось быстрее. Она сжала зубы и с трудом перевела дыхание. Отказывалась думать о Пьетре. Пьетре, что пытался её убить! Она коснулась своего лица. Щёки её покраснели, но
— Здесь есть что-то особенное, — промолвил Николас, — но не так, как во время Белтейна. Эти ночи у огня были такими захватывающими — наблюдать за пламенем. Наблюдать за вами и за песками… А ещё такое будет?
— Следующий фестиваль случится для летнего солнцестояния, — промолвила Катарина и слегка кашлянула, когда голос её вздумал задрожать. — Конечно, празднование по всему острову — но это скорее для Природы, их урожай, их щедрость. А потом осенью — Луна Лун, пусть элементали и утверждают, что дело в пламени и холодных ветрах…
— А какой фестиваль принадлежит отравителям? — спросил Николас.
— Каждый фестиваль, — ответила Натали, сидевшая по ту сторону от Катари. О, ей следовало понимать, что Натали будет слушать.
— На каждом фестивале есть празднование, — пояснила Натали. — И каждое празднование для отравителей.
Подали основное блюдо — ядовитую свинину с яркой весенней грушей, обжигающей язык. Сначала кусочки принесли Катарине и Натали, чтобы дать им самое отборное — и полить всё это апельсиновым соусом, подслащённым мелиссой и мышьяком. Мясо было вкусным, сочным, тугим. Горелая птица на тарелке Николаса казалась такой грустной и невкусной в сравнении с этим.
После еды Катарина повела своего жениха танцевать.
— Поверить себе не могу, насколько ты хороша, — прошептал Николас, благоговейно взирая на неё. — Этого яда так много! Его бы хватило на человека вдвое большего, чем ты!
— Этого бы хватило для того, чтобы убить двадцатерых, — улыбаясь, поправила его Катарина. — Но не волнуйся, Николас. Я ем яд с самого детства. Я практически состою из него сама.
Роланс
Мирабелла застыла перед зеркалом со страдальческим выражением лица, пока Сара и жрицы приводили в порядок её платье.
— Оно такое тонкое, — протянула девушка, изучая прозрачное пятно на бедре.
Платье было изготовлено из тончайшего шёлка, оказалось лёгким, как воздух, и колыхалось на ветру.
— Оно прекрасно! — заверила её Элизабет.
— То, что нужно для приветствия жениха, — протянула Бри.
— Уильям Чатворт Младший тут не жених, а заключённый. Все знают, что он выбрал Арсиною, а этот праздник — фарс.
Сара закрепила ожерелье на горле Мирабеллы — то, что выбрала для Белтейна, с обсидиановыми бусинами и драгоценными камнями, пылающими, как огонь.
— Предпочтения мужчин меняются, — протянула она. — Напомни ему о своём танце. Он смотрел тогда только на тебя, что б там не нёс о Природе.
Ухмыльнувшись, Бри толкнула Мирабеллу в бок и завертелась перед зеркалом.
— Не дождусь пира! Тушёные яблоки, свинина, ягодные тарталетки… Это всё яд и дегустаторы. Я так боюсь своей еды большую часть времени, что едва заставляю себя открыть рот! — она ткнула пальцем себя в грудь. — Только посмотри, как меня зажимает этот лиф! Он скрыл мою грудь!
— Бри, — хихикнула Элизабет, — тебе показалось.
— Легко сказать, с твоими-то формами! Не прячься ты под храмовыми мантиями, на меня никто б два раза не посмотрел! — она мотнула своей юбкой. И, вопреки её словам, платье будто засияло, расшитое ярко-голубыми гортензиями.
— И на кого ж ты сейчас положила глаз, дочь? — спросила Сара.
— О, госпожа, на Уоррена, — отозвалась Бри. — Рыженького, широкоплечего и с веснушками, — она оглянулась. — Мира, если мы влюбимся друг в друга, ты должна отправить его в королевскую гвардию! И тогда, когда я с ним порву, выгонишь его!
— Бри, — возразила Элизабет, — она не может уволить кого-то только потому, что ты с ним порвала. Однажды ты оглянёшься и поймёшь, что стража Миры наполнена твоими бывшими любовниками, но это будет только твоя ошибка.
Мирабелла попыталась улыбнуться. Они так пытались найти Арсиною в том лесу… Мирабелла обыскала всё, но сестра с медведем растворились в воздухе.
— Пойдут разговоры, — пробормотала Мирабелла, — что я сбежала домой, поджав хвост.
— Но мы-то знаем, — запротестовала Элизабет, — что бежала Арсиноя!
Бежала. Почему? Медведь застал Мирабеллу врасплох. Он мог её растерзать. Почему нет? Почему Арсиноя не сопротивлялась?
Павильон в парке Мургейт был украшен венками из цветов, белыми и синими лентами. Храм приглашал Уильяма Чатворта Младшего — как подарок…
— Пришло столько людей, — прошептала Мирабелла, когда их повозка остановилась. Наверное, сейчас пустовал весь Роланс.
Она тяжело вздохнула. В воздухе полыхало яблоками и пьянящим дымом со стороны костров.
— Мирабелла! Королева Мирабелла!
Все, кто был близ повозки, помчались к ней. Мирабелла, Бри и Элизабет быстро скользнули в круг девяти стражей-хранителей — толпа оказалась слишком близко.
— Назад! — закричала Бри, когда жрицы схватились за ножи.
— Стоит привести Ро, — промолвила Элизабет.
— Ро с Лукой, — ответила Мирабелла.
— И, к тому же, — добавила Бри, — зачем она нам? — но Элизабет была права. Будь тут Ро, толпа бы их не побеспокоила.
— Ты слышишь? — пробормотала Элизабет, но Мирабеллу глушила только музыка и толпа.