Один в море воин
Шрифт:
«Собаки! – злобно подумал Хасан. – Ну, хоть попугать вас!»
Он выхватил из кармана гранату, выдернул чеку и, не высовываясь, изо всех сил швырнул ее в сторону приближающихся врагов. Попасть в сторожевики он не рассчитывал. Просто надеялся, что, увидев водяной столб, который поднимется на месте взрыва, они немного притормозят, побоятся, подойдя близко, получить еще один такой же подарочек себе на палубу.
Своей цели Хасан достиг. Но, видимо, пулеметчки засекли место, откуда была брошена граната. Очереди стали прицельно лупить по тому участку, где находился Хасан. Пока его спасал пулемет, но в любой момент пуля могла найти и его.
Решение созрело мгновенно. Экс-полковник перекатился по палубе и одним прыжком ушел к другому борту, прячась за надстройкой. Очередь вспахала палубу в полуметре за ним, пулеметчик не успел перенацелить свое оружие.
Здесь, за надстройкой, были три боевика, все серые от страха.
– Что вы тут сидите, трусливые ублюдки?! – рыкнул Хасан. – Мужчины вы или псы! Убитый в битве попадет в рай! Вперед! Стреляйте в них или я вас сам поубиваю, как собак! Если мы продержимся еще хоть несколько минут, придет помощь! Ну!!!
Боевики нерешительно тронулись с места. Один из них высунулся из-за надстройки, выпустил неприцельную очередь и тут же, охнув, повалился на палубу, его спина словно взорвалась, на ней образовалась кровавая дырка, в которую кулак бы вошел. Боевик не учел, что у противника оружие посерьезнее автомата. Тяжелые крупнокалиберные пули легко прошили доски, тонкий металлический лист и человеческое тело.
– Вперед!! – рявкнул Хасан. – Смелые будут жить вечно!
И тут ствол автомата одного из негров медленно, нерешительно повернулся в его сторону. На свое счастье, Хасан ожидал чего-то в таком роде, он слишком привык не доверять никому. Магазин его оружия был пуст, но экс-полковник президентской гвардии Саддама Хусейна сам по себе был оружием, кое в чем не уступающим автомату. Он рванулся вперед, ребром левой руки отбросил ствол в сторону, а кулак правой врезался негру в грудь. Это был один из самых любимых ударов Хасана – кулаком в корпус, в живот, если противник крепкий, или в грудь, если не очень. Этот негр был довольно субтильным, мальчишка еще совсем. Кулак здоровенного араба промял ему грудную клетку, осколок кости проткнул сердце. Он умер раньше, чем успел упасть.
Второй боевик вроде бы не собирался бунтовать, но Хасан уже просто не контролировал себя. Глаза ему заволокла кровавая пелена, он был как дикий зверь, нет, хуже, чем зверь. Как человек, одержимый одним желанием – убивать себе подобных. Он кинулся к последнему боевику. Тот попытался поднять автомат, но не успел – араб вырвал из его рук оружие, рубанул ребром ладони по шее. А потом схватил одной рукой за ворот, второй за пояс и вышвырнул из-за надстройки.
Разумеется, йеменские пулеметчики такого шанса не упустили. Пулеметная очередь прошла по упавшему, вмяв его в доски палубы.
И тут совсем рядом, за бортом, раздался какой-то странный булькающий звук. Хасан мгновенно пришел в себя. «Американцы!» – промелькнула в его голове ликующая мысль. Он кинулся к борту, перегнулся через него. И замер в недоумении. Из глубины поднимались огромные воздушные пузыри, достигнув поверхности, они лопались.
Да, это были американцы. Но не в том смысле, который имел в виду Хасан аль-Бизкек. И он это быстро понял – хоть экс-полковник и был сугубо сухопутным человеком, но когда на поверхности появился какой-то мусор, а потом расплылось маслянистое пятно, места для сомнений не осталось.
Хасан встал в полный рост, задрал лицо к небу и испустил протяжный вой, полный звериной тоски. Небо безмолствовало. Впрочем, Хасан аль-Бизкек был атеистом, он никогда и не верил, что оно обитаемо.
38
На поверхность Полундра и Франческа поднимались медленно, по всем правилам. Впрочем, кроме опасения подхватить «кессонку», у Полундры были и еще кое-какие соображения. Там, наверху, остались сообщники американцев, они на той самой яхте, на которую он должен был передать БЛА. Что ж, БЛА они не получат, зато получат кое-что другое! Вот только почему на поверхности так много кораблей? Из-под воды не разберешься.
На глубине метра в три Полундра остановил подъем. Теперь БЛА шел параллельно поверхности – спецназовец хотел отойти на пару кабельтовых от скопления кораблей, всплыть и разобраться, что происходит. Примерно через минуту он оказался как раз на подходящем расстоянии.
«Ну, пора», – подумал он, и БЛА резким прыжком выскочил на поверхность. Полундра вытянул шею, внимательно глядя на корабли. Так… Три сторожевика под йеменскими флагами и две яхты, одна тоже йеменская, другая без опознавательных знаков. И именно по ней йеменцы старательно палят. Видимо, это и есть та самая яхта, на которой находятся сообщники американцев. Или, пожалуй, уже не находятся, а находились, уж больно активно йеменцы палят, патронов им не жалко. Да, точно. Остальные корабли явно союзники, а эта яхта одна. Гастингс говорил как раз про одно судно.
«Ладно, поможем немного арабам, – подумал Полундра. – А то они со своими пулеметами долго провозятся».
Он нажал несколько клавиш на пульте управления. И с БЛА стартовала самонаводящаяся ракета. Она влепилась в борт яхты аккурат на уровне ватерлинии. Грохнул взрыв, в борту образовалась здоровенная дыра. Яхта почти сразу стала крениться и уходить под воду – ей ведь и до этого неслабо досталось.
А в нескольких метрах перед «Зимородком» взлетели фонтанчики соленой воды. Это йеменцы заметили странное плавсредство и выпустили в его сторону предупредительную очередь. Пару секунд Полундра колебался. В принципе он успеет уйти под воду. Но что потом? Российские корабли могут оказаться далеко, а главное, он совершенно не знает, в каком они направлении. К тому же запас топлива у «Зимородка» не безграничен. Не лучше ли сдаться арабам? Да и не сдаться даже, сдаются врагам, а они официально считаются союзниками. Попытаться прибрать к рукам БЛА они не рискнут – все-таки Йемен не США, портить отношения с Россией арабы не станут. Тем более что им «Зимородок», по большому счету, и не очень нужен – они ведь даже скопировать его толком не сумеют – технический и научный уровень у них слабоват.
– Что делать будешь? – услышал Полундра негромкий голос Франчески. Девушка уже сдвинула на лоб маску и выплюнула загубник. Лицо у нее было бледное, но решительное.
Полундра тоже избавился от загубника.
– Еще не решил, – честно ответил он. – Но, скорее всего, ничего. Сейчас эти ребята, – он кивнул на йеменские сторожевики, с одного из которых уже спускали катер, – нас подберут. А там видно будет. Не расстреляют же, в конце концов, без суда и следствия. Мы ведь иностранные подданные. Да и не за что вроде бы.
Йеменский катер уже шел к ним. Полундра внимательно смотрел на него, чувствуя, как постепенно проходит чудовищное напряжение, в котором он пребывал последние несколько часов. Хороший или плохой, но, похоже, наступает конец всей этой истории.
39
Было жарко. Полуденное солнце метало свои лучи как стрелы, люди спешили попрятаться по домам. В тех широтах, в которых расположен Аден, полдень и ближайшие к нему часы – это мертвое время, в которое без крайней необходимости лучше не появляться на открытом месте – даже привычный к жаре местный житель запросто может солнечный удар схлопотать.